III. Насекомые в лаборатории

Между экологией и общей биологией идет ожесточенный спор, спор специалистов, работающих в полевых условиях, и специалистов, придерживающихся лабораторных методов. Об этом я уже упоминал в предшествующих главах; пожалуй, непосвященному трудно будет разобраться в сути происходящего. А она в том, что в спор вовлечены люди двух разных типов, и это скорее столкновение двух темпераментов, нежели двух концепций.

Одни любят свежий воздух, ветер, тяжелую и длительную физическую нагрузку. Наблюдение природы скоро - слишком скоро - вскрыло перед ними никчемность многих кабинетных теорий. Поэтому они не очень склонны к теоретизированию и еще меньше - к экспериментированию. Правда, такие специалисты признают эксперимент базой науки, но признание это вынужденное. Ведь практически-то они сами никогда не экспериментируют. Мне встретилось несколько биологов такого склада, когда я, продолжая свои лабораторные исследования, отправился изучать в природе перелетную саранчу. Как специалисту сугубо лабораторному, мне пришлось снести немало насмешек, но они меня нисколько не трогали: полевые биологи подчас сами не знают, о чем говорят, когда насмехаются над лабораторными исследованиями. Большинство, 99% этих людей никогда такой работой, в сущности, не занималось. К тому же они по характеру своих исследований главным образом систематики; за пределами чистой таксономии они сразу же теряются и из чувства самосохранения, естественно, насмехаются над тем, что им недоступно.

Другая крайность - люди, никогда не выходившие из лаборатории, да и не желающие из нее выходить. Ибо, утверждают они, в полевых условиях никакое явление нельзя правильно истолковать; слишком много здесь разных факторов и изолировать их невозможно. Это люди, работающие только над банками с Tribolium или дрозофилой и только на результатах экспериментов строящие свои теории. Они же некогда создали теорию тропизмов и занимались изучением "поведения в камере", пока работы Лоренца и его последователей не показали им, что для животных все-таки как-то естественнее жить не в клетке, а на свободе.

Разумеется, истина, как это часто бывает, лежит где-то между этими двумя крайностями. Но найти ее нелегко.

Домовой сверчок (увеличено). Надкрылья частично открыты; сверчок сфотографирован в момент стрекотания (потирает надкрылья одно о другое)

Действительно, данные, полученные только в полевой обстановке, редко приводят к достоверным выводам, но ошибочно было бы утверждать, что здесь исключен эксперимент. Лепуэнт показал, что и в полевых условиях возможен экологический опыт, причем его не так трудно поставить. Например, говорит Лепуэнт, вы считаете, что некоторые виды находят пристанище в хвое сосен и других деревьев потому, что влажность здесь выше, чем где бы то ни было. Именно поэтому кривая общего числа пойманных насекомых и гигрометрическая кривая параллельны. Но в таком случае что же мешает обильно полить растение? Если параллельность кривых отражает реальное явление, то численность фауны должна резко возрасти и довольно долго сохранять высокий уровень, так как микроклиматология учит нас, что результаты полива сказываются в течение долгого времени. Если же результат не совпадает с нашими предположениями, то, очевидно, здесь замешан другой фактор, например температура. Тогда почему бы не затенить растение с помощью не пропускающих света щитов? Температура должна понизиться. Правда, уменьшится и освещение, а в таком случае окажутся измененными уже два фактора, что не вяжется с требованиями методики эксперимента. Но щит больших размеров, установленный на большем расстоянии, тоже даст тень, однако она будет не такой густой, и поглощение света уменьшится; следовательно, можно в какой-то мере разъединить два фактора - свет и тепло, например, или любые другие. Достаточно немного поразмыслить, и очень скоро становится ясно, как удивительно разнообразны опыты, которые можно проводить в таких условиях.

Значит, нет оснований считать постановку эксперимента невозможной - его мешают ставить лень и отсутствие воображения у того, кто мог бы быть экспериментатором. Реальное положение таково: не все возможно в лаборатории, равно как и не все возможно в поле. Здравый смысл требует, чтобы специалисты обоих направлений в своих исследованиях поддерживали друг друга. Так они и должны были бы поступать, если бы люди науки всегда в своих действиях руководствовались здравым смыслом, но увы!..