Введение

Пытливого исследователя, отважившегося проникнуть в мир насекомых, с первых же шагов подстерегает неожиданное открытие - главной ставкой природы вопреки общепринятому мнению были отнюдь не позвоночные и не человек; просто и в качественном и в количественном отношении человек оказался явной ее удачей. Но бок о бок с ним кишат мириады насекомых - четыре пятых всего списка животных видов Земли. Постараемся, как это ни трудно, представить себе, что число уже описанных видов перевалило за шестьсот тысяч (а ученые продолжают ежегодно открывать еще тысячи две-три), что только во Франции видов мух насчитывается больше, чем видов млекопитающих на всем земном шаре. Пусть так, возразите вы, но все зависит от того, что считать видом, на деле-то различия между этими букашками вряд ли так уж существенны... Ну нет! От одного вида насекомых до другого не ближе, чем от мухи до слона.

Туча пустынной саранчи над долиной в районе Маракеша. На фоне неба насекомые выделяются черными точками, а на фоне холмов кажутся крупными хлопьями снега; можно разглядеть и насекомых, которые сидят на земле

По наблюдениям Бонесса, на поле люцерны можно найти 790 видов насекомых, а на поле, засеянном злаками, - до 500. Весьма внушительна и, как принято говорить, биомасса насекомых, приходящаяся на один гектар участка, хотя она и не достигает уровня, характерного для общественных насекомых. Ведь пчел (правда, только пчел) часто продают на килограммы, а каждый улей потребляет за год 100 килограммов нектара и 25 килограммов цветочной пыльцы, и все это пчелы собирают по крупинкам и каплям с цветков. Еще сильнее поражают воображение муравьи: рыжие муравьи наших лесов, эти зодчие, воздвигающие из крошечных обломков веточек целые купола, живут огромными колониями, нередко в два-три миллиона особей, рожденных многими матками (в гнезде Formica polyctena можно найти до пяти тысяч маток). Муравьи - завзятые хищники: немецкие энтомологи подсчитали, что одна колония за день добывает от 800 граммов до килограмма насекомых. В Итальянских Альпах взято на учет более миллиона гнезд рыжих муравьев, вмещающих, по всей вероятности, не менее трехсот миллиардов особей; сохраняя в течение 200 дней в году свою активность, они способны истребить до 1500 тонн вредных насекомых.

Но и эти ошеломляющие цифры остаются далеко позади, когда как бы охваченная безумием природа порождает несметные тучи саранчи. Мигрирующая саранча, которую англичане называют пустынной, насекомое весом 2-3 грамма, обитает на южной окраине Сахары и обычно очень немногочисленна. Когда под влиянием каких-то еще мало известных климатических сдвигов она начинает размножаться, появляются тучи этих насекомых; масса саранчи может покрыть сразу 100 квадратных километров, а вес ее достигает 70000 тонн. Обрушится такая туча на возделанное поле - и придется на каждый колос по три-четыре насекомых, а сомкнут они челюсти всего раз-другой, не больше. Но и этого достаточно, чтобы начисто объесть поле за какие-нибудь четверть часа. Поверить этому может лишь тот, кто увидит все собственными глазами. В те времена, когда Кункель д'Эркюле исследовал в Алжире саранчу (1880), специально нанимали людей, которые разрывали землю и отыскивали отложенные в ней яйца саранчи. Груды собранных таким образом яиц поднимались выше двухэтажного дома...

Стало быть, насекомые, встречающиеся, как известно, повсюду, могут в какой-то момент образовывать колоссальные массы живой материи. Я сказал, что они встречаются повсюду. Действительно, благодаря своему образу жизни и необыкновенной выносливости они приспосабливаются к любой среде. Туго осваивается ими лишь океан. Существует, правда, и здесь несколько видов насекомых, но их совсем немного. Зато во всякой другой среде насекомым нет числа.

Здесь саранча более заметна на фоне неба, но фотография не передает истинной плотности тучи, буквально затмевающей солнечный свет

В воздухе до высоты 1500-2000 метров они образуют довольно плотный слой воздушного планктона, во многом сходного с планктоном морским и служащего кормом для птиц. Чтобы представить себе его плотность, достаточно поглядеть на мошкару, пляшущую над поляной в лучах заходящего солнца.

В пресной воде, по крайней мере в верхних ее слоях, чтобы дышать, насекомые должны более или менее регулярно всплывать на поверхность и запасаться воздухом. Зато к качеству воды, в которой они обитают, насекомые далеко не так требовательны, как рыбы. Вода может быть и солоноватой, это не помешает жить в ней комарам и прочим двукрылым. Она может замерзнуть, превратиться в снег, а прямокрылое Grylloblatta все будет жить в ней. В очень горячей (70-80°) воде гейзеров прекрасно развиваются личинки комаров. Кроме них, только некоторые теплолюбивые бактерии способны выдерживать столь высокие температуры. Насекомые обитают и в других жидкостях; нефть, например, - излюбленная среда нефтяной мухи, которая питается трупами насекомых, попавших в нефтяные лужи. Правда, в кишечнике этой мухи обнаружены бактерии-симбионты, способные расщеплять парафин нефти и тем самым помогать его усвоению. Как видите, у инженеров, стремящихся извлечь из нефти питательные вещества, есть свои предшественники среди насекомых.

Наконец, суша буквально кишит насекомыми. Они зарываются в почву, но неглубоко - не больше чем на несколько десятков сантиметров, так как их пищу чаще всего составляют разлагающиеся растения. Насекомые не страшатся самых неприютных мест, даже энтомологическая фауна пустынь далеко не ничтожна. В пустынях обитают большей частью ночные насекомые, так как днем поверхность почвы нагревается примерно до 80° и передвижение по ней всякого живого существа, в особенности существа столь небольших размеров, становится практически невозможным. Поэтому они покидают свои норы лишь по ночам, чтобы полакомиться обломками растений, на которых в прохладные ночные часы оседает влага из воздуха. Термиты и муравьи действуют энергичнее: они роют колодцы, роют, пока не доберутся до подпочвенных вод, иногда углубляясь более чем на 36 метров. Затем непрерывная цепь рабочих и работниц поднимает драгоценную влагу на поверхность, и притом в изобилии, так что возвышающийся среди сухих песков термитник пропитан изнутри влагой: стоит сжать в руке кусок внутренней части сооружения, и выступят капли воды. Арктические зоны служат пристанищем для пренеприятной формы гнуса, личинки которого в холодное время года без всякого ущерба переносят полное замораживание. В первые же теплые дни из них выходят мириады взрослых, сильных особей, отчего пребывание человека в этих районах становится еще более невыносимым, чем в тропической Африке.

Все это местообитания в достаточной мере необычные, но и ближе к нам, в наших полях и лесах, водится еще больше насекомых. И вот тут нам придется сразу же отказаться от одной иллюзии: они живут не в "наших" полях и не в "наших" лесах. То обстоятельство, что насекомые так малы, вызвало к жизни новое, решающее для их биологии понятие микроклимата. Мы подробно поговорим о нем в первой главе. Но уже сейчас нужно признать существование целого ряда лишь частично соприкасающихся миров, миров, в которых уровни радиации, температуры, влажности иные, совсем не те, что известны или привычны нам.

Поперечный распил ствола упавшего дерева, на котором выделены зоны пяти микроклиматов для короеда-типографа. В зоне 1, наиболее доступной для солнечных лучей, температура на поверхности может доходить до 50°, и насекомое поэтому не откладывает здесь яиц; в зонах 2 и 3 тоже еще слишком жарко; в зоне 3 личинки могут выйти из яиц, но погибнут. В зоне 5 слишком высока влажность, и 75% личинок погибает. Только зона 4 благоприятна для короеда и по температуре и по влажности

Даже среди насекомых каждая особь нередко живет в особом мире, почти не связанном с миром его соседа. А если принять во внимание огромное разнообразие органов чувств насекомых и их несходство с нашими, станет еще понятнее, как в действительности далеко от нас насекомое, живущее бок о бок с нами: оно видит другие цвета, слышит другие звуки, ощущает другую температуру, воспринимая все это иными путями и в поведении своем руководствуясь какими-то более надежными стимулами, которых мы еще не различаем.

Благодаря своему большому разнообразию насекомые стали излюбленным объектом лабораторных исследований; в какой бы области ни работал ученый, будь то генетика, исследование поведения или изучение развития в различных средах, - всегда найдется насекомое, отвечающее требованиям опыта. Вот почему литература о насекомых достигла гигантских масштабов - и двадцати таких книг, как эта, было бы мало, чтобы исчерпать тему. Я ограничусь только проблемами экологии насекомых, или науки о популяциях насекомых в природе: в лесах, на лугах, а главное - на возделанных полях. Каждое такое поле - великолепный, веками длящийся экологический эксперимент, который, к сожалению, все еще плохо понят и так несправедливо забыт. Своеобразие среды, в которой обитает насекомое, взаимосвязь условий этой среды с законами, управляющими численностью видов, - вот что будет моей главной темой. Мы, увидим, как необходимо понять и то и другое: ведь нарастающая подобно морскому приливу масса насекомых угрожает человеческим цивилизациям, а мы еще мало знаем о силах, движущих этим приливом.