НОВОСТИ    БИБЛИОТЕКА    ССЫЛКИ    КАРТА САЙТА    О САЙТЕ


предыдущая главасодержаниеследующая глава

Глава 8. В мире обезьян

В Чикагском университете шел коллоквиум, посвященный поведению приматов. Здесь присутствовал и Фриш, автор известных работ по биологии обезьян, который к тому же владеет - чрезвычайная редкость для биолога - японским языком. На одной из полок библиотеки внимание Фриша привлекли несколько японских книг и журнал, уже покрытые слоем пыли, - видно, никто никогда не брал их в руки. И вот он уже перелистывает нетронутые страницы. Удивление его безгранично: перед ним раскрывается картина поразительно глубоких и лучше, чем где бы то ни было, поставленных наблюдений. Большая группа японских ученых на протяжении ряда лет вела наблюдения, а о них никто даже не слыхал! И тема - именно поведение обезьян.

Фриш спешит оповестить о своей находке участников коллоквиума, в том числе и самого заведующего кафедрой, который даже не подозревал о том, какое сокровище таит его библиотека. Сенсация, как вы можете себе представить, огромнейшая и притом вполне обоснованная, в чем легко убедиться, ознакомившись с работами японских ученых в изложении Фриша.

Вскоре после окончания войны два биолога, Миияди и Иманиси (Киото), совместно с группой других ученых, которых обезьяны интересовали с точки зрения медицины, решили совместно заняться изучением биологии обезьян. Имелись в виду главным образом макаки (Масаса fuscata), довольно часто встречающиеся на южных островах, южнее острова Хонсю, а также на северо-восточном побережье острова Кюсю. Первая группа обезьян жила на невысокой горе Такасакияма, отрезанной от мира с трех сторон морем, а с четвертой - горными хребтами, достигающими большой высоты. Здесь, на ограниченном пространстве, с незапамятных времен обитали макаки, никогда, по-видимому., не выходя за его пределы. Исследователи расположились неподалеку от небольшого буддийского храма; вблизи находилось поле сладких бататов, привлекавших обезьян. Отсюда было удобно вести наблюдение. Японцы придерживались методов, разработанных Карпентером. Практически это те же методы, какие применял Конрад Лоренц в своей работе с гусями и утками. Суть заключается в том, чтобы знать "в лицо" каждое животное; как только это становится возможным, всем животным даются имена; обезьян опознавать нетрудно благодаря разнообразию оттенков их шерсти. В остальном наблюдатели поступали так: распределяли между собой день, разделив его на определенные периоды; во время наблюдения все происходящее записывали в журнал или на ленту портативного магнитофона.

Особенность данной работы заключается в том, что она продолжалась более восьми лет, так что количество накопленных документальных данных огромно. Ее можно сравнить разве только с результатами двенадцатилетних наблюдений Лоренца над одним видом серых гусей. Понятно, я могу дать здесь лишь весьма сжатое описание работ японских ученых, целиком основываясь на сообщении Фриша.

Прежде всего, у макак существует некая социальная структура, нашедшая свое отражение в концентрическом размещении популяции на территории. Центр занят почти исключительно самками и молодняком обоего пола, здесь же иногда находится несколько крупных самцов. На Такасакияме таких самцов было шестнадцать, но только шестеро из них - самые крупные и наиболее сильные - имели право на пребывание в центре. Остальные самцы, в том числе те, которые еще не достигли половой зрелости, находились только на периферии - на скалах или на деревьях. Но и здесь их расселение не было произвольным: не вполне зрелые самцы были оттеснены ближе к границам участка, а взрослые селились поближе к центру. Зато совсем молодые обезьяны могли сколько угодно носиться повсюду, и они широко использовали эту возможность. Совершенно то же самое наблюдал Тинберген у лаек в Гренландии.

Такое размещение не меняется в течение всего дня; животные кормятся на месте. С наступлением вечера группа отправляется на ночлег, и при этом возникает настоящая церемония. В процессии, всегда в одном и том же порядке, шествуют сначала самцы-главари, при них - несколько самок с детенышами; только вслед за этим, окончательно убедившись, что все "главари" уже проследовали, в "священный центр" группы проникают взрослые самцы низшего, непосредственно подчиненного главарям ранга. Они уводят за собой оставшихся самок и молодых обезьян, разыгрывая ту же роль, какую только что исполняли их вожаки: бдительно охраняют группу от возможного нападения врагов, поддерживают дисциплину, в частности разнимают дерущихся, а затем подают сигнал к отправлению. Вскоре центр пустеет, здесь остается разве кое-кто из запоздавших, и тогда сюда осмеливаются в свою очередь проникнуть полувзрослые, не достигшие зрелости самцы; последние замешкавшиеся взрослые самцы пропускают их, позволяя им помочь в сборе отставших самок. Еще некоторое время могут порезвиться здесь полувзрослые самцы и молодняк, но в конце концов и они уходят. Тогда появляются самцы-отшельники (на Такасакияме их было трое); они вступают на территорию, к которой не приближались в течение дня, и собирают валяющиеся здесь объедки.

На следующий день на заре шествие возвращается в том же порядке и снова занимает свои места, сохраняя концентрическое расположение.

В тех случаях, когда переход совершается не для ночлега, а для поисков пищи, процессия движется несколько по-другому: в первой трети идут животные среднего размера, во второй - крупные самцы и самки, некоторые с детенышами на руках, при них уже научившиеся ходить малыши; в третьей - только молодняк; замыкает шествие арьергард из взрослых самцов среднего размера. Иманиси замечает, что здесь перед нами все то же расположение, но только развернутое линейно.

В стаде поддерживается строгий порядок. Крупные самцы в центре приглядывают за самками и детенышами и не допускают в эту зону самцов низшего ранга. Однако подчиненные самцы могут помогать доминирующим животным в поддержании дисциплины, преследуя и кусая нарушителей; иногда они объединяются и с не достигшими половой зрелости самцами, но только для борьбы с врагами, вторгающимися извне. Вообще такие неполовозрелые самцы несут охрану, но не слишком себя утруждают; большую часть времени Они проводят в играх, а игры у них жестокие, и, возможно, здесь-то и определяется будущий ранг молодого самца.

Различие в рангах проявляется и в том, как относятся обезьяны к непривычной пище. Наблюдатели, конечно, не могли полностью оградить Такасакияму от посторонних, не могли и запретить им бросать обезьянам конфеты. Но в отличие от обезьян зоопарков, прекрасно знающих, что такое конфеты и как их разворачивать, обезьяны с Такасакиямы никогда не видывали конфет. А непривычная пища считается здесь недостойной главарей, и подбирают ее только детеныши. Позже ее отведают их матери, еще позже - взрослые самцы (в тот период, когда самки готовятся произвести на свет новых детенышей, а самцы присматривают за годовалыми малышами). Наконец, в последнюю очередь с конфетами знакомятся самцы, не достигшие зрелости: они живут вдали от других и не общаются с центром. Весь процесс привыкания оказывается сильно растянутым: потребовалось почти три года, чтобы младшие самцы привыкли к конфетам!

Конечно, прежде всего следует установить, являют ли собой обезьяны с Такасакиямы образец, по которому можно судить о виде в целом. Ведут ли себя обезьяны в других популяциях таким же образом? Оказывается, нет. Здесь мы имеем дело как бы с разной "культурой", с разными "традициями". Вот пример: нравы в популяции с Такасакиямы крайне суровы по сравнению с двадцатью другими популяциями обезьян, изученными в разных районах страны японскими учеными. Здесь обезьяны пользуются наименьшей свободой в отличие, например, от обезьян в группе из Миноотани, где младшие самцы могут объединяться в настоящие банды и совершать вылазки, пропадая по нескольку дней, а когда этим обезьянам бросают еду, они устремляются к ней с веселыми криками все вместе, не соблюдая никаких рангов.

Это еще не все. Суровые "спартанцы" с Такасакиямы самым жестоким образом наказывают своих провинившихся самок; нередко те бывают сплошь покрыты шрамами от укусов; у "афинян" же с Миноотани нравы куда мягче - здесь редко когда увидишь самку со следами расправы. Обезьяна высшего ранга в группе из Миноотани для поддержания своего достоинства ограничивается притворным нападением на подчиненное животное; зато в Такасакияме нападение отнюдь нельзя считать символическим, дело здесь доходит до самых настоящих укусов. По-разному протекает и привыкание к конфетам: животные с Миноотани затрачивают на него не более двух месяцев, а обезьянам с Такасакиямы, как мы могли убедиться, требуется для этого больше трех лет. Самки и в той и в другой группе достаточно легкомысленны, но вожак с Миноотани благодушно смотрит на свою самку, резвящуюся с самцом низшего ранга; если же что-либо подобное вздумает проделать самка с Такасакиямы, ее ждет жестокая взбучка. Что же касается провинившегося вместе с ней сородича, то вожак только посмотрит ему прямо в глаза, и тот бросится наутек, не дожидаясь продолжения.

Поведение обезьян из разных популяций различно во всем, например в способах передвижения при поисках пищи. Популяция из Такасакиямы двигается по радиусам, расходящимся от центра; в Арасияме группа меняет расположение в соответствии с временем года, а группа из Содосимы движется по зигзагообразной линии. Само собой напрашивается предположение: не передается ли манера поиска из поколения в поколение? Наблюдаются различия и в пище: в одних группах обезьяны не едят яиц, в других поглощают их с удовольствием. Известны и такие популяции, в которых яйца едят только взрослые животные, старше двадцати лет.

По-видимому, существуют также определенные, небольшие, по многочисленные различия в звуковых сигналах у обезьян из разных популяций; они выражаются в некотором видоизменении сигналов, общих для вида в целом. Впрочем, эта область пока мало исследована. Во всяком случае, вполне вероятно, что и здесь, как и у других животных (например, у птиц, о чем говорилось выше), различия возникают и развиваются вследствие того, что группы редко встречаются и даже избегают встреч.

Происходят ли в группах с течением времени какие-либо изменения? И на этот вопрос ответ становится возможным благодаря многолетней работе японских исследователей, по крайней мере в отношении популяции с Такасакиямы. В 1952 году популяция насчитывала 160 обезьян, в 1958 - около шестисот. При этом число самцов-вожаков снизилось с шести до четырех, и все они были старше двадцати лет; в следующем, низшем, ранге число самцов, подвластных главарям, не изменилось - их было по-прежнему десять. Менее значительной стала роль не достигших зрелости самцов в службе охраны - уж очень их стало много. Некоторые из них покинули группу. Наблюдались и попытки подчиненных самцов перейти в касту вожаков, но все они остались безуспешными.

Немного теории

Все эти явления дают основание поставить вопрос о семье как о ядре общины у обезьян - независимо от того, какова на самом деле структура этой семьи.

Известный спец по приматам Цукерман сводил все к семейной группе, состоящей из одного самца-господина и его гарема; он считал, что промискуитета* у обезьян не существует. А в действительности, по сообщениям нескольких наблюдателей, есть обезьяны, живущие небольшими группами с несколькими самцами, и промискуитет для них не редкость. Иманиси даже поднимает вопрос о значении понятия "семья" в условиях, когда промискуитет представляет собой обычное явление. Он склонен к замене этого слова греческим оикиа, что означает дом. Согласно его терминологии, оикиа - это наименьшая социальная единица любого состава. Оикиа могут быть двух типов: во-первых, имеющие свою территорию и враждебные по отношению к другим, соседним оикиа; это то, что мы находим у ревунов, резусов, гиббонов. Оикиа второго типа, напротив, объединяются с соседними, образуя большие стада; это характерно, в частности, для бабуинов.

* (Промискуитет - беспорядочные половые отношения. - Прим. ред.)

Что касается явления доминирования, то оно существует не только у самцов, но и у самок. На Такасакияме, где все явления жизни обезьян предстают в особенно четкой форме, наряду с иерархией самцов установлена иерархия самок: самки периферии подчинены самкам центральной зоны (рис. 61).

Рис. 61. Концентрическое размещение особей в стаде обезьян Масаса fuscata с Такасакиямы, соответствующее иерархии. В центре - доминирующие животные
Рис. 61. Концентрическое размещение особей в стаде обезьян Масаса fuscata с Такасакиямы, соответствующее иерархии. В центре - доминирующие животные

Однако, по мнению Каваи, следует различать ранг абсолютный (basic rank) и относительный (dependent rank). Абсолютный ранг выявляется, когда две обезьяны находятся наедине, относительный же - там, где имеется несколько обезьян, занимающих разное положение. Когда детеныш еще находится при матери, он имеет право на тот же ранг, который занимает его мать (относительный ранг). Позже, когда он перестанет зависеть от матери, в драках с товарищами своего возраста он завоюет себе определенный ранг, который можно назвать абсолютным. Произойдет это в процессе периферизации (не слишком благозвучный термин, введенный Кавамурой) - расставаясь с матерью, молодые самцы одновременно покидают и центральную зону, лишаясь своего относительного ранга. С молодыми самками на Такасакияме происходит то же самое. Иначе дело обстоит в Косиме: там они остаются в центре и сохраняют свой относительный ранг, который, по словам Иманиси, "утверждается и переходит в ранг абсолютный". Еще более определенно выглядит этот процесс в колонии Миноотани, где совсем нет доминирующих самцов и, по-видимому, намечается нечто похожее на "матриархат". По словам Кавамуры, "два основных принципа определяют ранг в Миноо: первый состоит в том, что ранг детеныша соответствует рангу его матери, а второй - в том, что младший из братьев и сестер получает более высокий ранг, чем старший". Иманиси добавляет к этому, что обучение и поведение зависят, как мы уже могли убедиться, от ранга. Детеныши доминирующих самок автоматически усваивают "поведение господ", а детеныши подчиненных самок - навыки повиновения. Кроме того, детеныши доминирующих самок из центральной зоны, живя в непосредственной близости к вожаку, стремятся, по словам Иманиси, "походить на вожака, получить признание вожака и самок и в конце концов стать их преемниками" (курсив мой. - Р. Ш.). Ямада тоже утверждает, что наблюдал случай, когда молодой самец стал наследником.

Картина жизни макак, набросанная учеными школы Иманиси, поразительна. Во многом она совпадает, как вы, наверное, уже сами подумали, с тем, что мы знали о жизни первобытных народов. А может быть, аналогию можно еще углубить? Я имею в виду, например, табу. Кто знает, не существует ли у обезьян запретного предмета или места? Некоторые факты позволяют предположить, что это так.

Многие антропологи с жаром оспаривали теории Иманиси, в особенности его тенденцию называть "субчеловеческими" отдельные черты поведения этих животных. Допускаю, что он преувеличивает и что некоторые его аналогии несколько поверхностны. И все же пусть работают японские ученые; посмотрим, к чему приведут их необычные взгляды в сочетании с безупречной техникой. Во всяком случае, они уже открыли - это признают все - новые горизонты в области исследования приматов.

Бабуины в заповеднике Амбозели

Но как ни удивительны макаки, а все же, в свете последних исследований, бабуины, кажется, превосходят их во многом. Бабуины - типично общественные обезьяны. Против врагов они выступают довольно правильным строем. Это тем более опасно, что самцы отличаются огромной силой, грозными клыками и при случае не прочь проявить свою натуру хищников. Нашлись биологи, которые утверждают, что в известных отношениях бабуины более развиты, чем шимпанзе.

Уошберн и де Вор имели случай наблюдать их на очень близком расстоянии в заповеднике Амбозели, в Кении. Численность стада бабуинов составляет в среднем 80 обезьян (возможны колебания от 12 до 87). Каждое стадо имеет свою территорию площадью до 15 квадратных километров, однако практически лишь небольшие ее участки посещаются постоянно. Да и границы не очень определенны (в противоположность тому, что имеет место у макак): Уошберн видел однажды, как из одного водоема пили сотни четыре бабуинов. То были три стада, объединившиеся на время; однако они при этом не смешались. Подобные встречи, видимо, довольно часты.

Когда бабуины совершают переход, они движутся, подобно макакам, правильно организованной процессией, но порядок здесь иной: впереди идут взрослые самцы низшего ранга и с ними несколько не достигших зрелости самцов; за ними самки с остальными самцами-подростками, дальше - самцы высшего ранга, а затем идут самки с детенышами и молодняком. Самки, несущие детенышей, составляют центр стада. За ними, в хвосте процессии, идут обезьяны тех же групп, что в авангарде. Все шествие замыкают самцы из ранга подчиненных. Самцы активно несут охрану колонии; достаточно им принять угрожающую позу, чтобы собаки и даже гепарды немедленно отступили. Только львы способны внушить страх бабуинам. При встрече с ними все стадо взбирается на деревья. Львы - почти единственные животные, которые решаются нападать на грозные стада бабуинов.

Бабуины - общественные животные, они никогда не живут в одиночку, вдали от сородичей; раненый бабуин, который не может следовать за стадом, практически обречен на гибель. Очень интересно было бы выяснить, помогают ли они раненым. До сих пор этого, кажется, не наблюдали.

Бабуины, по-видимому, устанавливают отношения с животными других видов, например с антилопами, обладающими, как и все копытные, очень тонким чутьем. Когда возникает тревога среди антилоп, бабуины тоже обращаются в бегство. В то же время тревожный лай, издаваемый бабуинами в случае опасности, заставляет насторожиться и антилоп. Бабуины замечают опасность благодаря острому зрению, тогда как антилопам помогает обоняние; животные одного вида используют органы чувств другого, у которого они лучше развиты. На антилоп импала часто нападают гепарды. Если во время нападения неподалеку находится стадо обезьян, антилопы не убегают, спокойно глядя, как крупные бабуины отгоняют хищника.

Когда самцы импалы в брачный период затевают поединки, награждая друг друга ударами рогов, это нисколько не мешает их спутникам-бабуинам преспокойно заниматься своими делами.

Бабуины проводят ночи высоко на деревьях, где они прекрасно защищены от хищников и крупных змей, охотящихся главным образом по ночам. Обезьяны боятся темноты и спускаются с деревьев только тогда, когда уже совсем рассветет.

Днем бабуины предаются занятию, которое может показаться не слишком изящным, но в их жизни занимает большое место, - они ищут друг у друга паразитов. Одна обезьяна подходит к другой, и та начинает снимать с нее паразитов, расчесывая шерсть руками и выбирая ртом грязь и насекомых. Во время этой операции обезьяны закрывают глаза и, судя по всему, испытывают полное блаженство. Затем роли меняются: вторая обезьяна предоставляет себя в распоряжение первой. Процедура очень сложна, и при ее выполнении не положено забывать о ранге. Центром притяжения часто бывает доминирующий самец или самка с детенышем. Большой притягательной силой обладают вожаки: стоит им присесть отдохнуть, как несколько подчиненных бросаются обирать с них паразитов.

Уошберн резонно замечает, что в стадах копытных животных, например у антилоп импала, наблюдается как раз обратное: здесь крупные самцы тратят все свое время на то, чтобы сплотить стадо, тогда как их непокорные сородичи упорно стремятся разбрестись. У обезьян же крупные самцы обладают большой притягательной силой, каждый старается быть всегда поближе к ним. Почти так же привлекают новорожденные. Вожаки почти не отходят от молодой матери ни на отдыхе, ни во время переходов. Когда она садится, взрослые самки и подростки, обирая с нее насекомых, пытаются искать паразитов и на детеныше.

Английские исследователи открыли у обезьян нечто очень похожее на дружбу. Некоторые, особенно взрослые самки, всегда держатся вместе. Молодые составляют со своими товарищами по играм группы, которые не распадаются годами. Как только молодой самец начинает есть твердую пищу и отходить от матери на более или менее продолжительное время, он становится членом одной из таких групп; здесь, по всей вероятности, он проходит обучение правилам общежития. Игры заключаются в основном в приставаниях, поддразнивании и драках, заходящих подчас довольно далеко. Иногда, совершенно так, как это бывает у детей, кто-нибудь слишком разойдется и вызовет крик боли у своего товарища. Тогда, тоже совсем как у людей, появляется взрослый самец; он разнимает драчунов, награждает их несколькими шлепками, и игра прекращается. Это право быть судьей в ссорах - один из атрибутов вожака. Все исследователи пишут о нем, отмечая его существование не только у млекопитающих, но и у птиц. Вожаки в самом начале пресекают драки молодых и взрослых самцов. А у бабуинов дело заходит даже дальше; создается впечатление, что они специально приходят к Своему вожаку, чтобы поссориться и подраться перед ним, а тот выносит приговор, выражающийся лишь в коротком отрывистом ворчании или в нескольких скупых жестах, но тем не менее весьма действенный: спор сразу же прекращается. Я, со своей стороны, склонен видеть в этом не выражение доминирующего положения, а некое, пока еще неразгаданное, явление иного порядка.

Иерархия проявляется и тогда, когда бабуинам бросают еду. Только животное, стоящее на более высокой ступени, приближается к брошенному куску и подбирает его; остальные даже не смотрят в ту сторону. По-видимому, даже взгляд будет в этом случае грубым нарушением порядка - ведь если посмотреть бабуину прямо в глаза, он обязательно примет это как вызов и вступит в бой. То же и у горилл. Если Шаллер был принят ими как свой, то именно благодаря тому, что он отлично знал эту особенность. Подходите к ним со смиренным видом, а главное, не смотрите в глаза - и все пойдет хорошо.

Характерно, что доминирующее положение занимают несколько взрослых самцов, которые почти неразлучны; когда одному из них что-либо угрожает, другой спешит ему на помощь (однако раненым, как уже отмечалось, помощь не оказывается). Очевидно, именно в этом причина большой устойчивости иерархии, зачастую сохраняющейся в неизменном виде на протяжении многих лет: ведь даже очень сильный самец, способный одолеть каждого вожака в отдельности, ничего не может поделать с ними, когда они держатся вместе. По сути дела такая система обеспечивает спокойствие всей колонии, тем более что одна из функций вожаков - восстановление порядка. Не удивительно, что здесь так редки серьезные ссоры. Еще более важная обязанность вожаков - охрана самых слабых и наиболее молодых членов группы; детеныши явно чувствуют себя в безопасности подле крупных самцов и поэтому всегда стараются расположиться рядом с ними.

Каковы отношения между полами? По-видимому, здесь теории Цукермана, считавшего сексуальное начало единственной движущей силой в обществе приматов, применимы лишь отчасти. Самки подпускают самцов для спаривания не более чем в течение недели каждого месяца. В начале течки они спариваются с молодыми и подчиненными самцами. Но позднее, в разгар течки они "предстают" перед вожаком. Если самец не проявляет интереса к самке, она не настаивает; она лишь непременно поищет у него паразитов - необходимый и обычный акт вежливости. Впрочем, она тут же найдет другого - целомудрие отнюдь не является сильной стороной бабуинов, - и составится пара, всего на несколько дней. Иногда возникают поединки за обладание самкой. Однако это случается редко и лишь в тех случаях, когда отношения господства и подчинения в стаде еще не окончательно установились. В этот краткий период любви самцы моногамны; самки во время течки бросают своих детенышей и переходят от одного самца к другому. Следовательно, вопреки мнению Цукермана, у бабуинов нет ничего похожего ни на семью, ни на гарем.

Бабуины отлично обживают свою территорию. Здесь у них есть определенные деревья для сна, определенное место для водопоя, кормятся они тоже всегда в одном и том же месте. Каждая отдельная особь прочно связана со всей группой. Случаи, когда обезьяна покидает свое стадо, чтобы перейти в другое, крайне редки.

Всем этим ни в какой мере не исчерпывается то, что известно о жизни бабуинов. Далее я расскажу о любопытнейших работах доктора Холла (Бристоль), исследовавшего бдительность бабуинов и функцию часовых.

Часовые и стража у бабуинов

Все естествоиспытатели неизменно отмечали наличие у бабуинов часовых. Вот, например, что писал уже в 1913 году Эллиотт: "Предпринимая поход, который кажется им опасным, они всегда выставляют одного часового в таком месте, откуда удобно подать сигнал тревоги или отпугнуть врага". Алли (1931 год) отмечает, что "часовой чрезвычайно внимателен, ловит каждый шорох, самый легкий запах, малейший признак, предвещающий появление человека или леопарда... Часовым обычно бывает один из самых сильных самцов, но не вожак стада... Когда раздается крик, предупреждающий об опасности, все главари собираются и расставляют других самцов по краям; самки и молодые животные оказываются либо впереди, либо внутри, либо позади кордона самцов; вожак же шествует впереди или позади, в зависимости от ситуации и степени опасности. Если над самим часовым нависает угроза, он отбегает на некоторое расстояние, взбирается на какой-нибудь предмет повыше и повторяет крик, чтобы предупредить вожака".

Все это замечательно. Однако Цукерман высказывает сомнение относительно роли часового; более того, он вообще сомневается, существуют ли часовые у бабуинов. Ведь случается же, говорит он, что охотник, взбираясь на холм, совершенно неожиданно попадает на противоположном склоне его в самый центр стада.

Будь у них часовые, это было бы невозможно. Высказывания Цукермана заслуживают внимания, тем более что того же мнения придерживаются многие биологи. Кому же тогда верить? И Холл решает выяснить все самолично; он отправляется на мыс Доброй Надежды и проводит там семь дней в заповеднике, среди бабуинов. Действительность оказалась гораздо сложнее, чем можно было предположить. Описанные многими наблюдателями крупные самцы, несущие охрану, существуют, это правда; однако правда и то, что можно войти в самую гущу стада обезьян, не вызвав особого волнения. По-видимому, все зависит от каких-то положений, в которых находится стадо, но различать эти положения мы пока не умеем.

Холл видел, как иногда отдельные животные - обычно это молодые самцы, ушедшие вперед в поисках пищи, - первыми оповещают стадо о появлении посторонних. Иногда и самки проявляют бдительность. Но настоящими "часовыми" бывают только крупные самцы: они внимательно оглядывают всю местность, оставаясь на месте, пока не пройдет все стадо, причем сидят совершенно неподвижно, только голову поворачивают во все стороны, чтобы лучше разглядеть скрытую опасность. Интересно, что когда к такому самцу-часовому подходит самка в период течки и пытается привлечь его внимание, он словно не замечает ее. Случается, что крупных самцов-часовых предупреждают об опасности крики младшего самца, и они стремительно бросаются посмотреть, что случилось. И лишь при чрезвычайных обстоятельствах они сами издают двойной крик - характерный сигнал тревоги, на который бурно реагирует все стадо.

Холлу удавалось беспрепятственно наблюдать характерное поведение стражей, по крайней мере в трех определенных ситуациях: во-первых, когда бабуины обнаруживали присутствие людей ранним утром, спускаясь с деревьев, на которых провели ночь; во-вторых, когда они уже заметили наблюдателей, но затем внезапно опустился туман и скрыл людей; наконец, в-третьих, при проникновении соседнего стада на их территорию.

При всех других обстоятельствах удавалось довольно близко подходить к бабуинам, не вызывая с их стороны сильно выраженной реакции. Впрочем, следует, сказать, что заповедник, в котором работал Холл, изборожден множеством дорог, и бабуины имели возможность видеть довольно много посетителей. Все же группа при встрече с наблюдателями резко останавливалась, выставляла часовых и выжидала иногда несколько часов, прежде чем решалась пойти в обход, хотя обезьяны были, несомненно, голодны. Такую же бдительность выказывают крупные самцы, перед тем как перейти дорогу.

Обобщая свои наблюдения, Холл полагает, что у бабуинов существует, во-первых, вспомогательная охрана (речь идет о тревоге, поднимаемой животными, ненадолго отделившимися от группы), во-вторых, охрана, осуществляемая старшими по рангу (ее несут крупные самцы, возможно, получающие сигнал тревоги от других и определяющие поведение стада в случае опасности), и, в-третьих, недифференцированная охрана (она проявляется в разнообразных криках, издаваемых самками и молодыми самцами) .

Остается добавить, что у других обезьян нет ничего, что хоть сколько-нибудь напоминало бы этих часовых, столь характерных для бабуинов.

Гориллы в национальном парке Альберт

Нравы этих огромных обезьян отличаются необыкновенной мягкостью и кротостью, если верить Шаллеру и Эмлену. Шаллер так глубоко изучил жизнь горилл, что смог стать своим в группе, передвигаться вместе с ней, не вызывая никакой тревоги, и даже спать рядом с крупными самцами. Тут нужно не только тончайшее, до мелочей, знание всех правил поведения, принятых у горилл, но и бестрепетное мужество. Особенно важно при этом никогда, ни в коем случае не смотреть прямо в глаза горилле; это - непростительная дерзость, грубый вызов, и не исключено, что в ответ разгневанный самец одним небрежным движением руки просто-напросто оторвет вам голову. Шаллер прошел вместе с гориллами путь, пролегающий по очень мало исследованной области, в районе вулканов Вирунга в национальном парке Альберт; 457 часов беспрепятственных наблюдений - тут уже можно распознавать отдельных животных стада.

Гориллы - лесные жители и строгие вегетарианцы. Они всегда предпочитают сырой лес. Гориллы передвигаются в основном по земле, опираясь на все четыре конечности, и лишь в исключительных случаях выпрямляются во весь рост. Они не укрываются от опасности на деревьях, как бабуины; напротив, случайно оказавшись в этот момент на дереве, они слезают вниз и спасаются бегством.

В группе насчитывается от 5 до 27 горилл, в среднем 16. В ее состав входят прежде всего один или несколько самцов с белой шерстью на спине (признак по меньшей мере десятилетнего возраста), несколько взрослых или почти взрослых самок, один или несколько не достигших половой зрелости самцов, неопределенное число детенышей и молодняк. Встречаются и самцы-одиночки; они живут отшельниками, иногда километров за тридцать от ближайшего стада. Но вообще-то группы горилл крепко спаяны; во время еды или отдыха они (примерно так же, как макаки, описанные Иманиси) образуют круг метров шестьдесят в диаметре. В составе группы возможны изменения, например когда к ней примыкают новые обезьяны. Шаллер описывает одну группу, в которую за двенадцать месяцев включилось семь взрослых самцов с посеребренными спинами. Следовательно, группа не абсолютно замкнута, и причиной этому, несомненно, мирный характер горилл; к этому мы еще вернемся. Встречи между группами горилл всегда протекают мирно; строго определенной, закрепленной за группой территории у них нет.

Переходы, совершаемые гориллами, бывают разные - то сто метров, то пять километров в день. При встречах групп не заметно каких-либо изменений в поведении обезьян; две группы могут находиться бок о бок, не смешиваясь при этом; можно наблюдать и взаимные или односторонние уступки одной группы другой. Шаллер наблюдал даже слияние групп, длившееся несколько месяцев; настоящих драк он ни разу не видел, дальше угроз дело не заходило.

Такие же мирные отношения царят внутри группы. Здесь, по-видимому, не существует соперничества из-за самок; нища же так обильна, что из-за нее тоже не приходится портить нервы. Обычай искать друг у друга паразитов, столь принятый у бабуинов, почти совсем не наблюдается у горилл. Очевидно, у них есть какой-то другой, весьма действенный способ поддержания чистоты.

Даже у кротких горилл существует деление на доминирующих и подчиненных животных; однако законы иерархии здесь отнюдь не драконовские. Все сводится к тому, что некоторые самцы обладают правом старшинства и привилегированным местом, причем эти преимущества, видимо, не ущемляют интересов остальных членов группы. Лишь один раз Шаллер наблюдал, как атмосфера несколько накалилась из-за пищи; при этом самец из числа доминирующих ограничился тем, что, слегка шлепнув виновного по спине, на короткий миг посмотрел ему прямо в глаза, и тот сразу был поставлен на место; других, более строгих мер не потребовалось. Выше всех других обезьян стоят самцы с поседевшими спинами. Взрослые самцы с черными спинами и самки стоят выше молодых животных. Один из убеленных сединой самцов - вожак; остальные делают то же, что делает он. Если он сооружает на кусте или на земле гнездо из веток (гориллы строят их на ночь) - все другие принимаются за дело; он отправляется в путь - все следуют за ним.

В отношениях между полами нет ничего похожего на вольности бабуинов и шимпанзе; здесь эта область жизни даже трудно поддается наблюдению.

Между матерью и детенышем, конечно, существует тесная связь, ведь детеныш первые три месяца своей жизни проводит у нее на руках и до пяти - шести месяцев даже не пытается поиграть со сверстниками.

Дальше он начинает самостоятельно добывать пищу, материнское молоко становится для него второстепенной едой. Детеныш и самка еще продолжают обирать друг с друга паразитов, но потом интерес к этому занятию у обоих угасает. До второго года жизни детеныш еще поддерживает связь с матерью (впрочем, эта связь становится все слабее) даже после того, как та перестает кормить его своим молоком, и позже, когда у нее появляется следующий детеныш.

Что касается общения особей внутри группы, то оно осуществляется главным образом при помощи жестов. Звуки издаются очень редко. Если, например, две самки поссорятся, самец отрывисто выкрикивает пронзительное "ух! ух!", и сейчас же наступает умиротворение. Этот же звук, раздавшийся в то время, когда вся группа спокойно кормится, заставляет всех посмотреть сначала в сторону вожака, а затем - в сторону того, что обратило на себя его внимание.

Гнезда, о которых говорилось выше, строят многие обезьяны, но сооружают они их на деревьях. Гориллы же предпочитают устраиваться на земле. Гнездо представляет собой просто ворох веток, причем гориллы никогда не ночуют в нем два раза подряд, так как они здесь же и испражняются.

Всем, что движется и выглядит живым, гориллы интересуются до такой степени, что могут подойти почти вплотную к наблюдателю, если тот один (и если у него хватит самообладания). Зато неодушевленные предметы - бумажные пакеты, консервные банки и тому подобное - их не привлекают. Нет у них и маниакального стремления обязательно повертеть все в руках, каким одержимы шимпанзе. Всю жизнь они проводят в лесу, полном всяких плодов, здесь никто не осмеливается нападать на них, стоит им протянуть руку - и в ней окажется лакомый кусок; в этом разгадка того состояния апатии, в которое они всегда погружены.

Шимпанзе живут в более суровых условиях и вынуждены затрачивать больше усилий.

Шаллер и Эмлен высказывали остроумное предположение о том, что различия в обусловленности поступков я в поведении, наблюдаемые у различных обезьян, могли встречаться и у "предчеловека"; одни, быть может, были более "распущенны", как шимпанзе, другие отличались такой же крепкой организованностью, как макаки, и, наконец, третьи, возможно, подобно гориллам, были благодушными эпикурейцами. Ничто не говорит нам о том, что у австралопитеков и парантропов был одинаковый характер... Однако следует отметить, что у обезьян отсутствует централизация вокруг жилища, так четко выраженная у плотоядных млекопитающих, грызунов, рыб, птиц и, наконец, у человека.

предыдущая главасодержаниеследующая глава










© INSECTALIB.RU, 2010-2019
При копировании материалов проекта обязательно ставить активную ссылку на страницу источник:
http://insectalib.ru/ 'Насекомые - библиотека по энтомологии'

Рейтинг@Mail.ru

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной
1500+ квалифицированных специалистов готовы вам помочь