Часть вторая. Общества высших животных

Глава 4. Анализ движущих сил

Как я уже обещал в начале книги, мы вступаем теперь в совершенно иной мир, который нам гораздо ближе, чем мир насекомых.

Одиночная и стадная жизнь. Для появления общественных отношений необходимо наличие нескольких живущих бок о бок особей, иначе говоря, особей, не проявляющих слишком определенной склонности к отшельничеству. Некоторые животные, подобно леммингу, о котором шла речь в предыдущей главе, мирятся с присутствием своего соплеменника лишь в течение времени, необходимого для спаривания, а затем почти сразу прогоняют его. Соперничество при добывании корма носит у одиночек более ожесточенный характер, чем у стадных животных. Раньше полагали, что именно оно вызывает у животных некоторых видов стремление держаться подальше от других. Но действительность гораздо сложнее: некоторые травоядные, например, ведут строго одиночный образ жизни, хотя в саванне и прериях вдоволь корма; другие здесь же живут огромными стадами. Следовательно, дело в каком-то коренном различии в поведении. Во всех случаях одиночная жизнь связана с борьбой за господство на определенной территории, границы которой строго очерчены. Понятие территории, возникшее в науке о психологии животных сравнительно недавно, чрезвычайно важно. Территория. Под территорией разумеется определенная зона, более или менее обширная в зависимости от размеров или образа жизни животного (территория крупных хищных млекопитающих относительно очень велика). Границы территории хорошо известны ее законному владельцу и отмечены выделениями особых пахучих желез. Некоторые антилопы, например, отмечают веточки деревьев и кустов, растущих на границах их территории, выделениями предглазничной железы (рис. 38). Медведи трутся спиной о деревья и камни, оставляя на них жирный след. Когда собака так часто поднимает ногу, она делает это для того, чтобы закрепить за собой право на деревья, камни и даже охраняемый ею автомобиль во дворе. Несколько капель мочи, оставленной на предметах, дадут знать предполагаемому сопернику, что ему лучше держаться подальше. Как мы увидим, животное господствует только на своей территории, но за ее пределами рискует нарваться на трепку.

Рис. 38. Антилопа на границе своей территории метит веточку, нанося на нее выделения предглазничной железы (по Хедигеру)

Все они имеют грушевидную форму. Кружочками обозначены места, отведенные для испражнений, тонкими штрихами - пути переходов, крестиками - убежища (по Грассе).

39 Купающийся певчий дрозд (Turdus ericetorum)

40. Обыкновенные чайки (Larus ridibundus) во время брачной церемонии на только что достроенном гнезде

41. Щеголь (Tringa erythropus) в обычном оперении

42. Щеголь в брачном оперении

То же самое наблюдается и у рыб. Стаи молодых самцов плавают обычно вдали от самок. Но приходит пора любви, и самцы прежде всего подыскивают себе территорию. Один из них первым отделяется от стаи и захватывает возможно большую территорию - если удается, то весь аквариум. Затем начинает устраиваться второй, за ним третий; после ряда сражений они добиваются признания у первого захватчика, а потом по мере возможности исподтишка расширяют свои владения. Проходит некоторое время, и каждый окончательно устанавливает границы своего участка дна. Конечно, размеры этих наделов чрезвычайно малы.

Так бывает у видов, которые гнездятся у самого дна и защищают, по сути дела, основание столба воды над своими владениями; но есть виды, например, представители лабиринтовых рыб (Labyrinthici), которые откладывают икру в плавучие гнезда из пены; эти интересуются только водной поверхностью, дно их не занимает. Обычно рыбы тесно связаны со своей территорией, чаще всего икра остается здесь вплоть до выведения мальков, однако у некоторых видов самка сразу после оплодотворения уносит икру во рту за пределы территории самца (у представителей семейства Cichlidae).

Как узнать соперника

Здесь нам придется познакомиться с некоторыми разделами знаменитой теории эвокаторов Лоренца и Тинбергена, а для этого необходимо совершить небольшой исторический экскурс. В начале века наука о психологии животных переживала пору реакции против антинаучного наивного антропоморфизма; то была пора расцвета теории тропизмов, которую поддерживали Леб и его ученики. Моделью им служило поведение бабочки, слепо, не разбирая опасности бросающейся в пламя, глупой бабочки, как бы пронизываемой световым лучом. Таким образом, все поведение животных, по мнению Леба, регулируется простыми раздражителями, вызывающими автоматические и неприспособительные реакции. Что же, все это верно, но лишь для определенных условий, а именно для условий лаборатории: надо сказать, что специалисты по тропизмам работали только в лаборатории.

Но Лоренц и Тинберген перенесли свои исследования в природу; объектом изучения на этот раз служили не насекомые и низшие животные, а рыбы и особенно птицы. Вскоре Лоренц и Тинберген заметили, что в естественных условиях реакции животных иные. Поведением управляют уже не отдельные раздражители вроде света, а особые "объекты" - детали окраски и формы тела; их назвали релизерами, или эвокаторами, т. е., иначе говоря, пусковыми факторами (рис. 39). Приведем классический пример: колюшку в период размножения (рис. 40). До наступления этого периода колюшки живут группой, но вскоре самцы отделяются и отправляются на поиски территории. В это время глаза у них приобретают синий блеск, спина из бурой становится зеленоватой, брюшко краснеет. Как только такой самец попадает на территорию другого самца, тот атакует его; обычно владелец территории ограничивается "угрозами". Колючки его спинного, а иногда и брюшного плавника топорщатся, он раскрывает рот как бы с намерением укусить соперника, тело принимает вертикальное положение, головой книзу, и он выделывает такие броски, будто хочет зарыться в песок. Дальше этого дело не заходит, и непрошеный гость удаляется. Но не просто красный цвет, не красное пятно пробуждает гнев владельца территории. Дело здесь в наличии продолговатого предмета, красного снизу, который может, на наш взгляд, даже нисколько не напоминать колюшку. Реакцию нападения вызывает кусочек любого материала продолговатой или даже округлой формы, лишь бы снизу он был красного цвета (рис. 41). Этот продолговатый предмет с красным низом и служит релизером, вызывающим реакцию нападения. Кусочек пластмассы, лишь весьма отдаленно напоминающий по форме рыбу, но красный снизу, вызовет такую же реакцию, как абсолютно точная модель рыбы с брюшком, окрашенным на небольшом участке либо в светло-розовый, либо в красный цвет. Решает дело вся совокупность признаков, причем присутствие одного из них может возместить частичную неполноценность другого; добавим, что у птиц, а иногда и у рыб, в ходе брачных церемоний цветные пятна или какие-либо другие внешние особенности, служащие признаком пола, настойчиво демонстрируются во время танца.

Рис. 39. Внизу - демонстрация характерного релизера у Betta splendens во время нападения; вверху - обычное состояние (по Гессу)

Рис. 40. Самец колюшки, находящийся слева, 'угрожает' на границе своей территории самцу, изображенному справа (по Тинбергену)

Но вернемся к колюшке. На время отделавшись от соперников, самец принимается строить гнездо. Как только оно готово, брачный наряд самца становится еще ярче и он начинает активно плавать по своей территории и отчасти за ее пределами. В это время самки держатся стайкой, и некоторые из них созревают для нереста - брюшко у них становится серебристым, блестящим и раздувается, заполняясь массой икринок. Перед такими самками самцы исполняют своеобразный танец, описывают незамкнутые круги и то словно убегают, то так же внезапно возвращаются с широко разинутым ртом. Что заставляет самца проделывать подобный танец? Теперь релизером служит уже не продолговатый предмет, красный снизу, а любой продолговатый предмет со вздутием снизу, напоминающим брюшко самки, пусть даже этот предмет лишь весьма отдаленно напоминает рыбу. Продолговатый предмет со вздутием снизу и есть для самца релизер брачного танца.

Чаще всего самок пугает поведение самца и они уплывают, однако самки с раздутым брюшком не столь боязливы, и всегда среди них найдется такая, которая не только не убежит, а повернется к самцу и выставит свое раздувшееся брюшко. Самец кружит вокруг, затем плывет к гнезду, а она - за ним. В конце концов самка оказывается в гнезде; при этом ее голова торчит с одной стороны, а кончик хвоста - с другой. Тогда самец начинает потирать мордочкой основание ее хвоста; проходит мгновение - и самка принимается метать икру, а затем уплывает.

В начале всей церемонии самка узнавала самца по брачному убору - красное брюшко, блестящие синие глаза. Позже, во время нереста, зрительные раздражители, исходящие от самца, перестают действовать: сколько ни показывай самке самца или приманку с красным брюшком и синими глазами, это не вызовет у нее никакой реакции, зато достаточно потереть ее чем-нибудь у основания хвоста, и она начнет метать икру. Прикосновение стеклянной палочки оказывает на самку колюшки точно такое же действие, как и прикосновение самца.

Рис. 41. Верхняя приманка (модель рыбы со светлым низом) безразлична для колюшек; действенными оказываются только модели, приведенные ниже, более грубые, но зато окрашенные снизу в красный цвет (по Тинбергену)

Приручение

В большинстве случаев самцы рьяно защищают свою территорию, отгоняя соперников - нарушителей границ. Самки также боятся заходить на чужую территорию. Следовательно, самец должен каким-то образом помочь самке преодолеть страх. В этом, видимо, и заключается назначение всевозможных причудливых "обрядов", особенно распространенных у птиц. Различия в оперении, связанные с полом, также помогают самкам избегать нападения: как раз самки не являются носительницами тех релизеров, которые побуждают к нападению. У некоторых видов птиц оба пола внешне совершенно не различаются; тогда если самец делает слабую попытку напасть на самку, то в этом случае ее спасает совершенно особое поведение. У нее не возникает "мужской реакции" на атаку; напротив, она принимает "женскую позу", скорее напоминающую "детскую": у чаек, например, самка с криком распластывается, принимая характерное положение птенца, требующего пищи. Вообще у самок чаек выпрашивание пищи превращается в настоящую манию, как мы увидим ниже: самки без конца пристают к самцам, даже сразу после кормежки, даже тогда, когда самец не отлучался от них и, значит, не мог побывать на рыбной ловле. Между прочим, в обряд успокоения входят любопытнейшие "подарки", которые самцы подносят предмету своей страсти. Но об этом дальше.

Родители и потомство

Особенно тесные связи устанавливаются между родителями и их потомством. Здесь мы встречаемся с самыми разнообразными релизерами. Известно, например, что чайки кормят своих птенцов, отрыгивая полупереваренный корм. Птенец, вылупившийся из яйца всего несколько часов назад, ищет кончик клюва своих родителей, хотя никто его этому не учил. Тинберген и Берендс нашли релизеры, направляющие клювы молодых чаек; действительно, можно вызвать характерную реакцию у только что вылупившегося птенца, показав ему изображение птичьей головы, грубо вырезанное из картона. Достаточно, чтобы "клюв" такой картонной головы был желтым с красным пятном на конце, как у настоящих чаек. Реакция на приманку, не имеющую такого пятна, будет у птенца значительно слабее, и частота ее будет в среднем в три раза ниже по сравнению с реакцией на клюв с красным пятном. Если пятно другого цвета, то по сравнению с приманкой без пятна число реакций возрастает, но действенность такой приманки будет все же ниже, чем у типовой приманки.

Рис. 42. Схемы, показывающие воздействие цвета клюва чайки на птенцов

Длина горизонтальных полос пропорциональна интенсивности реакции* Слева - влияние цвета пятна на кончике клюва (клюв окрашен одинаково). Справа - влияние цвета клюва; красный клюв представляет собой более действенный раздражитель, чем желтый, т. е. чем клюв естественной окраски (по Тинбергену).

Рис. 43. Ночная цапля, или кваква Nycticorax, приближаясь к своему гнезду, наклоняет головку и показывает три стоящих торчком перышка: птенцы узнают мать по этому признаку (по Тинбергену)

Немало часов провели Тинберген и Берендс на жестоком ветру в голландских ландах, одну за другой поднося птенцам чаек картонные приманки различной окраски. Они убедились, что все зависит от контраста между окраской пятна и цветом фона. Цвет клюва (т. е. фон) сам по себе не играет роли. Исключение составляет сплошь красный клюв: он оказался самым действенным, супероптимальным, вызывая вдвое больше ответных реакций, чем клювы другой окраски, в том числе и желтой, хотя клюв взрослой чайки-матери именно желтого цвета (рис. 42). Ни форма головы, ни окраска ее, будь она белой, зеленой или черной, не имеют значения. Важен только клюв. А между тем птенцы отлично видят головы родителей и даже тычутся в них клювами, но, когда они голодны, их манит к себе только удлиненный тонкий предмет с красным пятнышком на конце, предмет, который придвигается к ним вплотную.

Интересное наблюдение сделал Лоренц над кваквой Nycticorax; верхняя часть головы у нее иссиня-черная, с эгреткой из трех тонких белых перьев. Подходя к гнезду, она низко приседает, так что из гнезда видны только верхняя часть головы и белые перья. Тогда птенцы охотно признают ее (рис. 43). Однажды, чтобы лучше все видеть, Лоренц взобрался на дерево; взрослая кваква заметила его и, обеспокоенная его присутствием, забыла присесть: на нее тотчас напали ее собственные птенцы. Эти малыши узнают своих родителей по тому, как они приближаются к гнезду, - здесь важны особая поза или обрядовые телодвижения, свойственные только данному виду и отличающие его от всех остальных.

Некоторое представление о том, как детеныши опознают родителей, дает поведение мальков рыб семейства цихлидовых. Они находят того из родителей, который их охраняет, и неотступно следуют за ним, даже если они отделены от него стеклом. Однако обездвиженная рыба не привлекает их, разве только ее медленно перемещают; если, однако, передвигать ее слишком быстро - мальки разбегаются: тот из родителей, который несет охрану молоди, плавает всегда очень медленно, тогда как второй гораздо подвижнее. Следовательно, здесь важен только один признак - движение с определенной скоростью, а форма и детали окраски не играют роли: мальки охотно последуют хоть за картонным кружком. Но чем больше модель, тем больше расстояние, на котором плывут за ней мальки; они должны видеть ее всегда под определенным углом.

Запечатленное (imprinting, Prdgung)

Весьма любопытное открытие было сделано Хейнротом и Лоренцем; они доказали, что первый подвижный предмет, который живое существо видит в течение первых нескольких часов после появления на свет, оставляет в нем навсегда неизгладимый след. Хейнрот впервые наблюдал это на гусятах, выращенных в инкубаторе. Когда их подвели к гусыне, они отказались следовать за ней, но зато никак не отставали от самого Хейнрота^*. После этого Лоренц и его ученики на огромном числе животных убедились, что имеет значение именно впервые увиденный подвижный предмет, неважно, человек это, животное или нечто неодушевленное, скажем подушка. Лоренц и Тинберген, например, описали случай, когда птенец египетского гуся неотступно следовал за подушкой, которую они перемещали.

^* (Подробнее см. в книге Хейнрота "Из жизни птиц", ИЛ, М., 1947.)

Любой самый, казалось бы, неподходящий, но подвижный предмет для животного действеннее неподвижного чучела представителя его собственного вида. Что касается парадоксальной привязанности к человеку, то Лоренц открыл, что в ее возникновении играют роль некоторые врожденные факторы: птенцы следовали за ним так, чтобы постоянно видеть его под одним и тем же углом; этот угол должен быть вполне определенным, так что гусята, следуя за человеком, держатся от него на большем расстоянии, чем если бы они шли за своей матерью, что вполне естественно, учитывая относительные размеры. Когда Лоренц входил в воду, гусята следовали за ним, и чем глубже он входил в воду, тем ближе они подплывали. В конце концов, когда вода была ему по шею, птенцы садились ему на голову.

Такие привязанности длятся долго, возможно, всю жизнь (недавно законченные исследования, впрочем, показали, что они все же частично обратимы). Животное при этом может стать существом совершенно ненормальным в том смысле, что оно утрачивает способность интересоваться своими соплеменниками. Одна выращенная Лоренцем галка приносила ему мучных червей, и когда профессор, как легко себе представить, проявлял некоторое, впрочем, вполне простительное, нежелание питаться ими, птица старалась засунуть червей ему в нос или в ухо.

Чего только не доводится испытать биологу!

В связи с описываемым явлением напомним грустную историю ягненка, "не сходящего с места" (по-английски placer sheep). Когда мать, отбившись от стада, погибает, ягненок, еще сосущий матку, остается неподалеку от трупа, возле какого-нибудь камня или ствола дерева, от которого он не отходит ни на шаг. Его не увести отсюда, он неизменно возвращается в отчаянии на то же место, даже когда труп совсем разложился.

Позднее этот ягненок откажется присоединиться к стаду, не будет спариваться. Овцеводы Новой Зеландии, хорошо знакомые с этим явлением, предпочитают в подобных случаях забить ягненка, так как он никогда не сможет вести нормальный образ жизни.

Как детеныши узнают друг друга?

Во многих случаях это не выяснено. Имеются лишь наблюдения (впрочем, очень интересные) над цихлидовыми рыбами, мальки которых живут стайками. Если поместить в середину стайки стеклянный сосуд, внутрь которого впустили других мальков, то вся стайка соберется вокруг сосуда, и тем скорее, чем больше их сородичей находится внутри.

В первые дни мальки цихлидовых следуют даже за "искусственным косяком" из капель воска, нанизанных на тонкую металлическую проволочку; цвет восковых шариков при этом безразличен; он не имеет значения даже для Hemichromis, который узнает своих родителей по красным пятнам на их теле; когда же Hemichromis должен присоединиться не к родителям, а к братьям и сестрам, цвет утрачивает для него значение.

Как родители узнают своих детенышей?

Животноводы хорошо знают, что уже через несколько дней родители отличают свой выводок и убивают маленьких чужаков, которые пытаются к нему присоединиться.

Сколько осложнений вызывает это обстоятельство даже в лаборатории, например при разведении мышей! Матерей можно заставить признать чужих детенышей только в первые три-четыре дня после родов; если попытаться сделать это чуть-чуть позже, то подкидыши оказываются убитыми. Зато, когда в одной клетке содержатся две-три самки, они обычно собирают детенышей в одно гнездо и каждая самка по очереди кормит всех. По правде сказать, не понятно, как они с этим справляются. Приподняв самку, легко обнаружить, что на каждом ее соске висит по три-четыре мышонка; впрочем, в этих условиях мышата растут по виду совершенно нормально.

Для человеческого глаза мышата совершенно не отличимы друг от друга... Может быть, здесь, как и при узнавании супругов (об этом будет речь далее), все дело в мельчайших внешних различиях? У цихлидовых рыб взрослые легко пожирают мальков других видов, даже если они такого же размера, как и их собственные. Каким же образом им удается опознавать свое потомство? Нобль подменил икру молодой пары, выводившей первый приплод, подложив им икру близкого к ним вида. Мальки вылупились и были благополучно выращены своими случайными родителями, которые теперь, встречая мальков своего собственного вида, тут же пожирали их. Такое аномальное поведение прочно закрепилось: способность выращивать собственное потомство была полностью утрачена, так как родители пожирали свой приплод сразу же после появления его на свет. По-видимому, здесь опять-таки все дело в "отпечатке", возникающем в мозгу в период повышенной восприимчивости, - период, конечно, весьма короткий (он ограничивается моментом, когда мальки вылупляются из икринок).

Иерархия

Об иерархии уже говорилось в предыдущей глазе, но мы еще не раз будем возвращаться к ней, когда речь пойдет, в частности, о птицах и млекопитающих. Это явление носит общий характер и свойственно всем видам. Наблюдая животных, совершающих переход, казалось бы, без всякого порядка, не доверяйте первому впечатлению; порядок существует, и притом очень строгий, не оставляющий места для индивидуальных прихотей. Норвежский исследователь Схельдеруп-Эббе подметил иерархию сначала у кур, подсчитывая удары клювом, которые они раздают щедро, но отнюдь не как попало. Как и у мышей, здесь есть своя омега, которой достается от всех и которую иногда забивают до смерти. Доминирует на птичьем дворе альфа - она всех тиранит, но ее никто не смеет тронуть. Между этими двумя крайними ступенями имеются животные всех рангов и степеней. Подобная иерархия сохраняется и при спаривании.

Агрессивность самцов мышей, отличающихся большой свирепостью, можно умерить лишь впустив их в незнакомое помещение. Самец тщательна и со всяческими предосторожностями обследует новое место; спустя довольно долгое время самец перестает жаться к стенкам и осмеливается дойти до середины. Лишь через несколько дней к нему возвращается уверенность. Он выбирает себе убежище - коробку или что-нибудь в этом роде. Если в новом помещении встречаются две мыши, они тут же расходятся. Но уже при следующей встрече можно заметить легкие отличия в поведении обоих животных - один из самцов не только не отступает перед соперником, но даже пытается его атаковать, когда тот делает попытку приблизиться. Если один из самцов уже успел обследовать территорию, он будет держаться гораздо увереннее и агрессивнее. Самцы преследуют животных низшего ранга настойчивее, чем самки. Когда альфа перемещается, все остальные сторонятся, уступая ему дорогу. Во время его сна бета смелеет, но все же держится подальше от убежища альфы. В большинстве случаев, однако, все животные, независимо от их положения в неписаной табели о рангах, в своем собственном убежище - безраздельные хозяева. Здесь они могут укрыться от нападения. Здесь их не потревожит никто, даже доминирующее животное: его отгонят криками и притворной атакой, разыгранной перед входом; противник будет упорствовать только в том случае, когда животное обосновалось на чужой территории.

Молодые самцы начинают проявлять агрессивность только к концу двенадцатого месяца жизни, зато взрослые члены семьи все разом набрасываются на чужака, и часто поднимается такая катавасия, что непрошеному гостю едва удается ретироваться, сами же преследователи нередко при этом кидаются друг на друга. Даже малыши, почти не отходящие от родителей, выходят с ними навстречу чужаку, чтобы обратить его в бегство; в то же время, встретив его за пределами своей территории, они убегают. Особенной агрессивностью отличаются кормящие самки - нередко они нападают на своего самца.

Обычно животное сразу же бросается в атаку. Вид бегущего противника неизбежно вызывает реакцию преследования. Обычно самка в случае нападения не убегает: почувствовав укус, она с криком распластывается по земле, и нападение сразу же прекращается.

Здесь мы сталкиваемся (причем не только у мышей, но и у других животных, когда они подвергаются преследованию со стороны вожака) с так называемым обрядом подчинения. Мышь, на которую нападают, становится перед нападающим на задние лапки и выставляет самую уязвимую часть тела - брюшко; волк при таких же обстоятельствах подставляет горло... Атака сейчас же прекращается. Тинберген и Мойниген оспаривали высказанную Лоренцем мысль о существовании обряда подчинения. В том факте, что животные оставляют незащищенными свои самые уязвимые места, они склонны видеть лишь случайное следствие бегства. Но тот, кто наблюдал за мышами, никак не может согласиться с таким объяснением; здесь речь идет, как заметил Моррис, об определенной и характерной позе, а не об уловке. Поза, выражающая подчинение, возможно, прямо противоположна угрожающей позе. У некоторых рыб это особенно отчетливо видно: в угрожающей позе рыба становится вертикально головой к дну, а в позе подчинения - головой к поверхности (см. рис. 40).

Иерархия у сверчков

По каким-то непонятным причинам считалось, что иерархия существует только у высших животных. Однако, занимаясь на протяжении ряда лет изучением домовых сверчков, я неоднократно наблюдал у них во время водопоя соперничество, которое очень близко напоминает отношения господства и подчинения. В 1961 году Александер опубликовал интересную работу об иерархии у полевого сверчка. Чаще всего схватки насекомых ограничиваются тем, что сверчки сцепляются усиками и толкают друг друга. Иногда дело заходит дальше: самцы подпрыгивают, исполняют песню нападения и, наконец, отбрасывают побежденного в сторону; впрочем, увечья наносятся сопернику очень редко. Сражение тем интенсивнее, чем дольше оно длится, оно гораздо более жестоко, если в нем участвуют самцы близких рангов. Высшего ранга насекомое достигает дней через 12 после окончательной линьки и сохраняет до смерти. В большинстве случаев - но отнюдь не всегда - доминирующее положение занимают более крупные самцы. Ранг самца не изменяется, если покрыть его глаза лаком, удалить антенны (кроме первых, базальных их члеников) или укрепить на передней части груди картонный гребешок. Но удаление базальных члеников антенн приводит к понижению в ранге, порождая одновременно некоторые ненормальности в поведении; именно в этих члениках расположены очень важные органы чувств. Обычно насекомое высшего ранга сопровождает бой песней нападения, которая зачастую звучит сразу вслед за отступлением побежденного противника. Этот последний стрекочет очень редко, а если уж он застрекочет, значит, он скоро повысится в ранге.

Территория ревностно охраняется. Как только сверчок находит себе подходящую трещинку или вырывает норку, он начинает систематически проверять свое жилье и осматривать ближайшие окрестности; неся свой дозор, он выпрямляется на лапках, вытягивает сяжки, причем проявляет крайнюю агрессивность даже в отношении тех своих сородичей, которые на нейтральной территории доминируют над ним; поет он на своем участке громче и дольше.

Как непохожи друг на друга мышь и сверчок. А между тем иерархия у них проявляется почти одинаково, сходство заметно даже в деталях. Быть может, мы здесь сталкиваемся с некоей тенденцией, присущей организованной материи вообще, - тенденцией столь важной и столь древней, что она сохраняется, несмотря на то что эти две группы так далеко отошли друг от друга в процессе эволюции.