Заключение

Вся эта книга, кроме нескольких страниц, в конечном итоге посвящена насекомым-врагам и методам борьбы с ними. Но неужели возможна только такая точка зрения? Так ли уж обязательно считать насекомых врагами и нельзя ли извлечь из них пользу?

Кажется, можно, и если мы не сделали этого раньше, то лишь потому, что мы - рабы готовых идей. Не будем говорить о пчелах - это совсем особый случай, к тому же из всех насекомых пчелы, пожалуй, самые необходимые для человека не столько из-за меда (без меда мы могли бы легко обойтись), сколько из-за роли в опылении многих растений.

Менее известен нам рыжий лесной муравей; редко кто знает, что сейчас это насекомое находится на пути к "одомашниванию" - становится санитаром леса благодаря своему неуемному аппетиту, для утоления которого каждый муравейник требует ежедневно по килограмму насекомых. А нельзя ли было бы выдрессировать муравья на лов определенной добычи, подобно тому как Карл Фриш дрессировал пчел, обучая их брать взяток с того или иного цветка^*? Нельзя ли создать передвижные муравейники, чтобы доставлять их в рабочую зону точно так же, как перевозят пчелиные ульи, когда хотят, чтобы пчелы участвовали в опылении поля? Неудобно, конечно, что муравьи носят за собой повсюду своих неразлучных тлей и эти создания угрожают заразить как раз те растения, которые мы хотим избавить от паразитов с помощью муравьев. Но против тлей существуют очень хорошие системные инсектициды, они могли бы, не повредив муравьям, в то же время помешать тлям прочно обосноваться на растениях. А муравьям можно было бы давать сахар вместо выделяемой тлями медвяной росы. Ведь дают же сахар пчелам, когда для лучшего опыления плодовых деревьев в сад ставят как можно больше ульев.

^* (Метод дрессировки пчел на сбор взятка с определенных цветков независимо от К. Фриша разработан профессором А. Ф. Губиным. - Прим. ред.)

Есть путь использования и других насекомых, кроме общественных, и путь, как выяснилось, чрезвычайно интересный. Это - борьба с сорняками, вредными и быстро размножающимися растениями. Поразительные примеры такой борьбы приводит Балаховский. Некоторые кактусы-опунции, завезенные в Австралию, не встречая врагов, быстро захватили 25 миллионов гектаров земли в Новом Южном Уэльсе и продолжали распространяться, занимая по 500 000 гектаров новых земель ежегодно. К счастью, Хемлин и Додд поспешили ввезти туда маленькую бабочку Cactoblastis, которая и свела счеты с этими зловредными опунциями. А знаете ли вы, что до ввоза добрых волшебников-насекомых все другие методы борьбы с опунцией терпели крах?

И в другом тоже не повезло злополучному континенту: так же хорошо, даже слишком хорошо растет в Австралии зверобой, достигая в высоту более полутора метров. В 1930 году в штате Виктория заросли его покрыли 200 000 гектаров, сделав их непригодными для сельского хозяйства. Понадобилось вмешательство заботливо отобранных листоедов Chrysomela, которые полностью избавили Австралию от этого бедствия.

Балаховский приводит десятки других, столь же ярких примеров, которые дают мне повод помечтать. Сколько в Европе сорняков, от которых земледелец должен освобождать свои поля! А с гербицидами на поля попадают тонны малоизвестных нам молекул, загрязняющих воды рек и почву. Неужели химические меры борьбы и вправду единственный выход? Или перепашка - неужто невозможно заменить ее в садах каким-нибудь иным методом? И разве не существует насекомых, которых мы сумели бы селекционировать и разводить для борьбы с нашими местными сорняками? Делались, например, попытки использовать против ежевики жужелиц, но у них есть один существенный недостаток: они атакуют и розы. Так ли уж в действительности этот недостаток непреодолим? Сколько подобных примеров можно было бы привести...

Насекомые враждебны человеку лишь до тех пор, пока он не использует их как помощников и отказывается прикладывать силу своего ума для решения задач, выдвигаемых их существованием.