Десять лет спустя

Не только на следующий год, но и через два, через три, четыре года ничто не выдает присутствия термитов в их подземном убежище. Оно все еще незаметно извне. Зарывшиеся на глубину нескольких сантиметров основатели гнезда теперь уже не одиноки. Их окружают первые десятки небольших по размеру рабочих, которые продолжают расширять гнездо, окружая зародышевую камеру новыми нишами и ячейками.

Гнездо разрастается пока все больше вширь, отчасти вниз, а вверх еле-еле, так что оно по-прежнему нигде не поднимается выше уровня почвы.

Впору подумать, что то чудо природы, которому Захария эль Кацвини посвятил главу под названием "Время", странным образом проходит мимо зародышевой камеры, не касаясь ее. Не раз успевают смениться времена года. Зеленое убранство деревьев и трава, покрывающая каждый живой клочок земли, не раз успеют отжить своп срок и вновь увять и отмереть. Улетающие на Юг птицы не раз вернутся на свои летние квартиры и выведут птенцов, которые успеют подрасти и сами улетят в теплые страны. А обитатели маленьких зародышевых камер, скрытно живущие на глубине не более мизинца, все еще ничем не выдают своего присутствия.

Не год, а целая череда лет проходит, прежде чем вырастет первый, и то еще не имеющий особых примет, надземный бугорок - крохотный комочек земли среди других таких же. Это - всход, вершинка оболочки разрастающегося термитника. Однажды пробившись на свет, гнездо и дальше продолжает увеличиваться в объеме и поднимается, хотя и быстрее, чем в первые годы, но все еще крайне медленно. К концу первого десятилетия холмик возвышается не больше чем на два десятка сантиметров.

И форма, и окончательный размер термитников различных видов и даже одного вида в разных странах очень неодинаковы. Но в каждом сосредоточено большее или меньшее число термитов всех - от первого, изначального, до последнего, завершающего развитие, - возрастов... По запутанной паутине коридоров и переходов между камерами всех этажей, проникая во все закоулки гнезда, постоянно снуют цепи безглазых, бескрылых, безоружных рабочих, большеголовых солдат, крылатые всех мастей.

Население гнезда молодой семьи, выдержавшей все испытания и тяготы и, вопреки несчетным невзгодам, сохранившейся, заметно изменилось за истекшие годы.

Попробуем разобраться, что здесь произошло.

Первооснователи гнезда, возможно, все еще живы, но царица стала совершенно неузнаваемой.

Чуть ли не как белка в колесе, без устали бегала молодая самка по крохотной камере, перекладывая с места на место первые яйца, выхаживая грибницу, кормя крохотных белесых первенцев... Нечего и думать, чтобы теперь она способна была совершать что-либо подобное. В ней вполне можно рассмотреть черты той, уже знакомой нам, разбухшей громадины, что заполняет собой царскую ячейку.

О том, как разрастается брюшко царицы Белликозитермес, замурованной в миндалевидной камере термитника, уже говорилось. Оно в сотни раз объемистее, чем все насекомое в молодости. Трудно поверить, что эта туша когда-то передвигалась, бегала по земле, поднималась в воздух на крыльях.

Карлик превратился в Гулливера. Крошка стала гигантом.

Наша, конечно, куда меньше, но изменилась все же очень сильно. При всем том никаких сомнений нет, это по-прежнему она. Треугольными лопастинками поблескивают обломки крыльев, по которым ее всегда можно опознать. Такими же крохотными остались и ее голова, грудь, ножки. Во всем остальном это создание приняло новый облик - раздалось во всех трех измерениях, огрузнело, брюшко стало почти совсем прозрачным.

Полновозрастная царица Макротермес меньше, чем у других термитов, отличается от остальных членов семьи, но через несколько лет после закладки гнезда и она несравненно крупнее рабочих.

Еще в первые месяцы были полностью израсходованы питательные вещества жирового тела и скрытых в груди крыловых мышц царицы и царя. Постепенно той же участи подверглись и ротовые, жваловые мышцы, тоже ненужные более этим насекомым: ведь они давно перешли на полное иждивение окружающих. День и ночь доставляют рабочие термиты корм родоначальникам.

Постоянная и особая камера родительской пары существует, правда, не у всех термитов. У Ретикулитермес, к примеру, родительская пара вообще не привязана к месту. Самка всегда подвижна, кочует по всему гнезду и с возрастом хотя и увеличивается в размерах, однако не очень значительно.

У самок же, сидящих взаперти в царской камере, узкое когда-то брюшко со временем раздается и растягивается во все стороны, так что сквозь тоненькую перепонку просвечивают органы, приспособленные к тому, чтобы превращать поглощаемый корм в яйца.

В тропических странах царицы термитников производят яйца чуть ли не круглый год, перерывы приходятся только на короткие дождливые сезоны. Самки откладывают по яйцу ежеминутно, а у некоторых видов чаще - через каждые десять-двадцать секунд и даже через каждые две-три секунды. В средних широтах самки сносят меньше яиц и перерывы в кладке яиц более продолжительны, в Северном полушарии растягиваются с осени до весны, а в Южном - с весны до осени.

Во всякой большой семье ежедневно естественной смертью умирают термиты, отжившие свой срок, другие преждевременно погибают по какой-нибудь причине в термитнике или вне его - при добыче и доставке корма. Пока семья термитов растет, кладка яиц самки с лихвой перекрывает естественный урон.

Самки Калотермес откладывают за год тысяч десять яиц, а Термес ладиус за день сносят по четыре тысячи яиц и, как считают, примерно полтора миллиона за год. Царицы индийских Макротермес или африканских Термес белликозус или наталензис фантастически плодовиты. Как иначе сказать о самке, которая в разгар кладки яиц способна снести за сутки тысяч тридцать лиц?

Отец семейства, обитающий в камере рядом с разбухшей самкой, как и прежде, не особенно превосходит по размерам рабочих и солдат и выделяется больше темным цветом хитинового одеяния да еще остатками крыловых пластин. Возраст ничуть не меняет его: он стал несколько крупнее, но все так же быстр и подвижен.

- Вот кто владеет секретом молодости! - шутят натуралисты.

- С возрастом они все более привязываются к царице и реже покидают ее, даже в случае опасности, - замечают те, кто годами наблюдал этих насекомых.

Родительская пара в большой семье термитов постоянно окружена заботами и уходом рабочих, охраной солдат. Царь и царица не одиноки в своей камере, но они единственные здесь и полностью зависимы от всех, а также друг от друга.

Существование всей семьи связано с их благополучием и здоровьем. Ну, а если случится что-нибудь непредвиденное, если и самец и самка - основатели гнезда - или хотя бы одно из этих насекомых заболеет или по какой-либо причине погибнет?

Мы уже знаем, что после роения, когда тысячи крылатых покинули гнездо, рабочие термиты начинают обильнее кормить родительскую пару. Самка откладывает благодаря этому больше яиц, и через какое-то время в семье становится больше молодых термитов. На их воспитание с каждым днем расходуется, естественно, все больше корма. Но если царица или царь, а то и оба родителя заболели или вовсе исчезли по какой-нибудь причине, то некому становится отдавать корм, и свита, заполнявшая царскую ячейку, рассыпается, камера пустеет, жизнь в ней замирает. Это значит, что в гнезде перестают появляться и молодые термиты.

Ну что же - конец?

Да, и чем больше в семье термитов, тем дольше будет длиться отмирание. Но оно неизбежно, неотвратимо, если среди тысяч составляющих семью термитов нет ни одного насекомого, способного возместить урон и заполнить образовавшуюся брешь.

Однако так обстоит дело не всегда. Гибель одного из основателей гнезда или их обоих у многих видов не только не губит семью, но порождает в ней новые силы.

Это возможно благодаря тому, что на такой несчастный случай здесь оставлены, так сказать, запасные ходы.

Выше не раз уже говорилось, что наряду с темнотелыми длиннокрылыми термитами в семье встречаются и желтотелые, с похожими на пелеринку, отходящими от узкого колечка груди короткими крыловыми пленками.

В этих насекомых, как уже говорилось, представлена межкаста, форма, переходная между бесплодными рабочими и плодовитыми самками и самцами.

Пока живы оба родителя, пока все идет благополучно, какое-то число таких термитов в блестящих коротких пелеринках постоянно подрастает и, пройдя последнюю линьку, заканчивает развитие, превращается в рабочих с царскими отметинами. Они бегают в одних цепях с обычными рабочими, вперемешку с ними, питаются как они, вместе с рабочими кормят родителей. Никто в семье ничем не выделяет желтотелых братьев и сестер, не замечает их знаков отличия, напоминающих только о несбывшихся возможностях и несостоявшихся превращениях.

Но вот царская ячейка опустела и стекавшийся к ней со всего гнезда кормовой поток перестал сюда поступать. Куда может теперь расходоваться царская пища? Ведь рабочие термиты, потеряв родителей, не перестают ее производить: в выработке этого корма заключается одно из их главных жизненных назначений.

Действительно, корм по-прежнему производится, но он потребляется сейчас одними только термитами первых возрастав, причем судьба подрастающих желтотелых термитов в блестящих пелеринках удивительным образом изменяется. Выкормленные в отсутствие родителей, эти короткокрылые вырастают пригодными для того, чтобы заменить родительскую пару.

Нет оснований слишком удивляться возможности подобного превращения там, где под воздействием того же корма происходят еще более поразительные изменения даже не самих термитов, а сожительствующих с ними в их гнездах термитофилов, то есть уже знакомых нам отчасти насекомых-паразитов или нахлебников, лизоблюдов и приживальщиков, терпимых термитами.

Изменения, происходящие с некоторыми такими насекомыми из числа тех, что живут совместно с термитами, превосходят, по общему признанию, все известное вообще об изменчивости животных.

Трудно представить себе формы более причудливые! Чего стоят одни жучки Коротока или Спирахта эвримедуза? Эти небольшие создания внедряются в глубь гнезда, поближе к камерам с родительской парой. Здесь они обманным путем отбирают у рабочих корм, предназначаемый для родоначальников семьи. И что же? Брюшко нормальных жучков, поедающих царский корм, отбираемый у термитов, начинает разрастаться вширь и в длину и в конце концов превращает каждого жука в невообразимое чудище. Разросшееся брюшко его поднимается вверх и запрокидывается вперед, на спину, без этого он и передвигаться не мог бы.

У Спирахта эвримедуза по бокам уродливо вздутого брюшка образуются даже три пары придатков, напоминающих ножки.

Вот какие невообразимые, волшебные превращения способны совершать с живым корм и условия жизни!

Личинки жужелицы Ортогониус шауми в термитнике воспитываются рабочими как термитные самки и, в конце концов, становятся похожи на них.

Еще более видоизменены термитным кормом и жизнью в термитнике мухи Термитоксении, почти бескрылые и тоже с огромным брюшком, или Термитомастус - длинноусые, коротконогие и опять же с раздутым брюшком.

Все эти вредители и сожители, гости и паразиты, внедряясь в семью и питаясь ее живыми соками, изменяются много больше, чем те малоголовые, которых семья смолоду воспитывала в отсутствие родителей. Такие самки и самцы внешне не очень меняются, но это уже не бесплодные рабочие с царскими отметинами, а короткокрылые, годные для продления рода. Они не способны улететь, чтобы основать новое гнездо, но вполне могут поддержать существование старого, заложенного настоящими царем и царицей. И раз уж основателей термитника нет, по-новому выкормленные короткокрылые не дадут растущей семье погибнуть.

Вызванные к новой жизни самки-заместительницы, самцы-заместители мельче, чем настоящие. Глаза у них менее развиты, да и эти ни к чему, ведь им не приходится покидать гнездо, как крылатым. На спине у них крыловые зачатки, а не культи - остатки сброшенных крыльев, на которых основатели термитника улетали когда-то из своих гнезд.

Самку-основательницу, если она недостаточно плодовита, термиты могут и сами устранить. У многих так и происходит: через какое-то время после закладки гнезда, когда первая царица уже постарела, в термитнике выводятся запасные самки, и благодаря им население гнезда продолжает достаточно быстро расти. На дальних окраинах термитников и в сильно разросшихся колониях особенно больших семей запасные, дополнительные пары могут появляться, даже если родительская пара еще жива.

Как это происходит? Поиски ответа на вопрос привели к постановке интересных опытов.

Из термитника удаляли царскую пару, и через какое-то время после этого в семье вырастали запасные короткокрылые самки и самцы. Стоило удалить лишь одного из родителей, только самку или только самца, и появлялись заменяющие насекомые, в большинстве именно того пола, который был изъят.

Клубок связанных с этими явлениями загадок долго оставался не распутанным, пока швейцарский ученый профессор Мартин Люшер, а после него и другие не провели большого числа опытов с гнездами, перегороженными внутри одинарной или двухслойной решетками. Сквозь просветы простых - одинарных - перегородок термиты из разделенных половин гнезда легко сообщались усиками и ротовыми частями, а через сдвоенные, двухслойные перегородки они не могли друг друга касаться. В опытах применялись также и глухие перегородки, сплошные стенки с прорезанным в них одним-единственным крохотным отверстием. В него вставляли то живого термита рабочего, то солдата, то длиннокрылого или короткокрылого. В опытах насекомые находились головой в одной половине гнезда, а брюшком - в другой.

Эти, может быть, и не слишком хитрые по замыслу, но совсем не легко осуществляемые опыты быстро помогли разобраться во многих законах жизни термитов.

Благодаря этим опытам и выяснилось, в частности, что в жизни термитника многое меняется оттого, могут ли его обитатели сообщаться между собой только усиками или, кроме т это, также и кормить или облизывать друг друга, выпивать каплю кормовой эстафеты.

Когда обитатели разделенных частей гнезда не могут общаться сквозь решетку и связь поддерживается только через живого термита, вставленного в прорезь сплошной стенки, то оказалось, что не все равно, какая часть тела находится в данной половине термитника - голова или брюшко, и что это за термит - молодой, растущий или взрослый, бывший длиннокрылый или короткокрылый, солдат или рабочий.

Немецкий профессор Карл Гэсвальд остроумнейшим образом дополнил эти исследования. Он начал скармливать фуражирам подопытных семей корм с примесью радиоактивных веществ, проще сказать - промокательную бумагу, смоченную нейтральным раствором изотопа фосфора-32. Фуражиры, нагруженные мечеными атомами, возвращаясь в гнездо, с одними делятся отрыжкой, другим позволяют себя облизывать, третьих сами облизывают, четвертых кормят каплей из брюшка. А исследователь и его помощники время от времени берут из гнезда пробы - термитов разных возрастов и форм и проверяют их с помощью счетчика Гейгера. Если термит успел зарядиться изотопом, счетчик сразу начинает щелкать.

Такой способ исследования, разумеется, значительно совершеннее, чем спаивание фуражирам окрашенной воды. Благодаря фосфору-32 еще больше стали проясняться пути распространения корма в семье. Уже известно, через сколько времени корм доходит от фуражиров к любой из форм, составляющих семью.

Чем глубже проникает исследование в тайны термитников тем очевиднее, что в каждом гнезде термиты не только обмениваются пищей, но и облизывают друг друга, поглаживают один другого усиками.

Конечно, и сейчас многое неясно в том, каким путем влияние отдельной особи распространяется на всю семью. Но некоторые любопытные подробности все же удалось проследить. В частности, установлено, что не только родительская пара, но и солдаты термитов способны задерживать появление в семье подобных себе.

Мы уже отмечали, что из первых яиц, отложенных молодой самкой, раньше или позже выводится также и солдат. Он обязательно появляется, но не сразу, а лишь после того, как в разрастающейся семье полностью закончили развитие первые рабочие. Пока молодь выхаживается одними родителями-основателями и в семье еще мало рабочих, занятых воспитанием и выкармливанием новых членов семьи, все термиты вырастают рабочими. Но вот рабочих стало достаточно, и тогда один из молодых термитов, прошедших вторую линьку, обнаруживает первые приметы будущего воина. Теперь он будет расти как солдат.

Чтобы разобраться в секретах этих превращений, был проделан такой опыт: несколько семей предоставили самим себе, не трогали - это был контроль, а из других убрали первого солдата.

Через какое-то время каждый первый солдат из семей контрольной группы все еще оставался единственным представителем этого сословия, тогда как в каждой семье из тех, откуда первые солдаты были изъяты, на их месте оказались новые, замена.

Из всего этого можно было заключить, что семья, разрастаясь, начинает со временем выращивать солдат, но приступает к их воспитанию не раньше, чем это ей по силам, и воспитывает не больше, чем их требуется.

Почему, однако, второй и третий солдаты еще долго не появляются в тех семьях, где первому дано беспрепятственно продолжать свое существование? И почему в тех гнездах, из которых первый солдат убран, спустя какое-то время, из-под старой рубашки, сбрасываемой молодыми термитами вовремя линьки, выходят на свет темножвалые головастые создания, которые в дальнейшем становятся полностью сформированными солдатами? Каким образом может быть замечено или воспринято исчезновение первого? Не перекличку же, в конце концов, устраивают термиты в своих гнездах! Что оповещает семью об отсутствии солдата? И откуда ему добывается замена?

Новый солдат появляется после линьки, это один из линявших молодых термитов. Ему тоже предстояло стать рабочим, но что-то повлияло на его развитие, и он оказался оснащен признаками будущего солдата. Все это происходит само собой благодаря тому, что термиты каждой семьи не ограничиваются обменом корма, но и слизывают друг с друга выпот, проступающий на теле.

И здесь снова, как во многих других местах нашего повествования, можно повторить, что у разных видов все это может происходить более или менее неодинаково, что многочисленные исследования, посвященные рассматриваемому здесь разделу естественной истории даже одного только вида термитов, не исчерпываются законченными выводами и заключениями, а обязательно напоминают:

"Но в жизни все это не всегда так ясно, как в опыте".

"Но иные условия могут и в опыте резко изменять обычную, типическую картину".

"Но никакая схема не может быть верной для всех случаев".

Поэтому речь здесь идет не о каких-нибудь схемах, а только о самом принципе. Он заключается в том, что через слизанный выпот и передается от одного члена общины другому сигнал, как теперь стали говорить, информация о состоянии семьи. Именно здесь скрыт ключ, регулирующий ее состав, необходимый для нормального течения жизни.

В общем, то же происходит с самками и самцами. Пока основатели гнезда живы, здоровы и успешно увеличивают численность семьи, термиты обильно кормят их и вместе с молодью жадно слизывают с них выпот, выделяющийся сквозь хитиновый покров, жадно выпивают те капли, которые были названы выше кормовой эстафетой. Вот эти-то капли или заключенная в них примесь каких-то особых выделений, передаваясь в семье от термита к термиту, доходят до растущей молоди и не дают вырасти ни одной плодовитой запасной самке, ни одному плодовитому запасному самцу. В них нет нужды, и семья не вызывает их к жизни.

Точно так же в живом дереве дремлют спящие запасные - ростовые и плодовые почки, которые проснутся лишь тогда, когда их разбудят условия. В семье термитов эти запасные почки будить не приходится, достаточно, если к ним перестанет поступать сдерживающая их развитие капля.

Пока этот кормовой сигнал исправно поступает, из среды малоголовых вырастают желтотелые с блестящими крыловыми зачатками на спине и начавшими темнеть глазами запасные самки и самцы, которые ведут себя подобно рабочим.

Как только царская пара исчезает, корм, лишенный приправы царского сигнала, перестает тормозить развитие молодых запасных самцов и самок, и тогда с находившимися на пороге линьки темноглазыми, в коротких блестящих пелеринках, желтотелыми термитами происходит превращение.

Поэт сказал бы, что это еще один вариант старой сказки о том, как сбрасываются злые колдовские чары и как завороженный герой, воспрянув для новой жизни, обретает отнятое у него.

Но ничего сказочного здесь нет.

Термитник, в котором погибли или из которого изъята царская пара, можно сравнить с прищипнутым растением: убита точка роста развивавшегося стебелька, и от узла кущения начинает буйно подниматься молодая поросль заменяющих побегов...

Вскоре в толще гнезда появляются новые камеры с призванными к жизни новыми родительскими парами, и к каждой сбегается поток царского корма, поставляемого термитами. Теперь уже от них расходится передающийся семье сигнал.

И опять все молодые желтотелые в коротких пелеринках околдованы, заворожены и теперь уже состарятся, так и не закончив цепь возможных изменений.

Этим изменениям подвержены и самцы и самки. Когда из родительской пары удалено одно насекомое, то ему на смену через какое-то время вырастают заменяющие того же пола: десятки дополнительных самок вместо родоначальницы, десятки дополнительных самцов вместо родоначальника. В кормовом сигнале, поступающем от родительской пары, скрыто, по всей видимости, два разных значения: капля эстафеты от царицы действует главным образом на не закончивших развитие самок, а капля эстафеты от царя препятствует формированию только главным образом самцов.

Таким образом, с помощью, в сущности, двух видов корма, который побуждает или подавляет, ускоряет или сдерживает, сохраняет или изменяет, совершаются в тиши и мраке термитника все превращения облика, повадок и жизненного назначения членов общины.

Мы уже говорили, что первые отпрыски той пары, которая основывает новую колонию, мелковаты. И неудивительно! Ведь это поколение голода и лишений, оно выросло в зародышевой камере тогда, когда в ней не было никого, кроме родителей, или было еще совсем мало рабочих. Позже та же семья наберет силу, число составляющих ее особей умножится, и тогда такие же молодые рабочие термиты будут здесь вырастать более крупными.

Пора сказать, что так бывает не всегда.

У термитов Ретикулитермес, о которых и дальше еще не раз будет идти речь, родительская пара-основательница, как правило, очень скоро сменяется несколькими запасными парами, у таких запасных пар потомство смолоду заметно мельче, чем первое поколение, произведенное основателями гнезда. Получается, что у Ретикулитермес размер молодых особей с возрастом семьи мельчает, а не увеличивается.

В старых же семьях этих термитов наряду с крошками, карликами, короче - всякой мелюзгой в облике рабочих и солдат, можно видеть нормальных насекомых этого типа, а также и великанов, гигантов. Кроме уже известных нам обычных короткокрылых самцов и самок (их называют также вторичными запасными), существуют, и не только у Ретикулитермес, также совсем бескрылые третичные запасные. Специально проведенные исследования позволяют считать, что эти существуют как бы на случай аварии со вторичными. В них, говоря языком техников, система задублирована. Среди нормальных длиннокрылых различаются крупные и мелкие крылатые самки и самцы. Мы не говорим уже о разных промежуточных стазах и типах. На формирование всех их влияет не только количество корма, приходящегося на долю особи, но и состав его, в том числе и содержание в нем феромонов. Так, в отличие от гормонов, действующих в организме, специалисты называют выделения, передаваемые от одного насекомого к другому в недрах семьи.

Подведем итог всему сказанному.

Нужные формы вырастают в термитнике из одинаковых зародышей, и все выглядит так, как если бы семья обладала безотказным секретом превращения любого молодого своего члена в насекомое нужной в данный момент формы, нужного строения, поведения и образа жизни. Похоже, существует ключ, которым в зашифрованном виде передается наставление. И каждая особь, послушная требованию семьи, развиваясь, перевоплощается. Разными путями и средствами воздействует семья на каждого молодого термита, формирует его соответственно потребностям своего дальнейшего развития. И новый член общины, смотря по обстоятельствам и потребностям семьи, превращается то в рабочего, то в солдата, то в слепого, то в зрячего, то в длиннокрылого, покидающего гнездо при роении, то в оснащенного только крыловыми зачатками запасного продолжателя рода, все равно мужского или женского пола.

- Это чистая биоалхимия! - со вздохом заключил один исследователь, подробно описавший превращения стаз у термитов.

- В этом тутом узле загадок скрыты самые сокровенные и самые значительные секреты живой природы, - добавил другой. - Когда узел начнет окончательно распутываться, человеку многое станет доступно...

После всего рассказанного нетрудно представить себе термитное гнездо к концу первого десятилетия. Купол его уже заметно возвышается над уровнем земли, существенно увеличился и объем. Основатели гнезда, скорее всего, уже по тем или другим причинам погибли или, может быть, насильственно сменены семьей. В этом случае с ними поступают так же, как со всеми другими членами общины, закончившими жизненный путь: тела их поедаются.

Вслед за тем в гнезде возникают новые - уже чаще не одна, а несколько - родительские пары, и в каждой разрастается в объеме и из месяца в месяц увеличивает число отложенных яиц новая молодая запасная самка. Пусть она не столь плодовита, как ее мать, - их здесь уже десятки, и все сообща они производят яиц во много раз больше, чем старая царица. Потому-то термитник начинает расти несравненно быстрее, чем в прошлом.