Героиня медицинской эмблемы

Героиня медицинской эмблемы

Их не любят и боятся многие. Хотя тотем змеи довольно распространен, а в некоторых местах змеи считаются священными животными (в Африке змея - охранитель благополучия), однако любить их действительно нелегко. И холодные они, ускользающие, и прячутся, и появляются всегда внезапно, и непонятные какие-то (почему без ног?), а главное, ядовитые. Издавна змея - это олицетворение коварства и злобы. Правда, еще и мудрости ("И жало мудрыя змеи..."). Библейская легенда именно змею считает виновницей всех бед, преследующих человека (змей-искуситель). Многие места земного шара, главным образом в тропиках, да и в пустынях тоже, опасны из-за большого количества обитающих там змей. Тысячи людей гибнут на Земле ежегодно от их укусов. Французский закон от 4 августа 1766 года даровал островам Мартиника и Сент-Люсия (Малые Антильские острова) такой флаг: голубое полотнище, разделенное белым крестом на четыре квадрата. В каждом квадрате изображена извивающаяся змея. Копьеголовая куфия, и сейчас во множестве обитающая на островах, чрезвычайно ядовита. Для многих островитян встреча с ней кончается смертельным исходом...

С давних пор отношение к змеям сложилось настолько однозначное, что "змея", "гадюка", "кобра" стали весьма нелестными произвищами для людей коварных и злобных, а, по одному из древнейших поверий, за убийство ядовитой змеи человеку прощается якобы сто грехов. То есть прикончил "ядовитую гадину" - и смело можешь грешить сто раз...

Значит, так: за змею сто грехов прощается, а за паука - сорок. Хорошо нам, грешникам! Греши сколько влезет, ну хотя бы раз двести! За это только и нужно будет, что убить двух змей или пять пауков. А если же мы в искупительном рвении прикончим не пять, а, допустим, семь пауков, то, следовательно, можем грешить еще 2x40=80 раз. Выгодная арифметика!

Только вот что непонятно. Почему за наши грехи должны расплачиваться не мы, а другие, то есть в данном случае пауки или змеи?

Вспоминается вот какой случай.

В школьные годы я довольно часто ездил на охоту в деревню с романтическим названием Медвежья Пустынь. В полукилометре от деревни раскинулось огромное моховое болото, поросшее мелкими березками и сосенками, кустиками багульника, голубики, брусники, а кое-где и высокой травой. И на самом болоте, и в его окрестностях, в лесу, на сырых лугах, на берегах двух речек, Яхромы и Сестры, водилось довольно много гадюк. Частенько нам, охотникам, приходилось видеть извивающееся в траве или во мху пестрое длинное тело... Я ходил в резиновых сапогах, которые гадюка не в состоянии прокусить, однако при виде змеи, уползающей прочь, ощущал во всем теле неприятную скованность.

Однажды мы с Владимиром Ивановичем Жуковым, моим старшим товарищем и постоянным спутником по охоте, шли по болоту с ружьями наперевес в ожидании тетеревов. Внезапно в двух шагах перед нами зашуршала гадюка. Владимир Иванович, недолго думая, выстрелил в нее и убил. В свое оправдание он тут же привел поверье о ста грехах.

И я тогда понял, как поступать. Не цепенеть в скованности при виде уползающей ядовитой змеи, а действовать как мужчина - стрелять или, еще проще, брать хорошую палку.

Когда в следующий раз я шел по болоту один и увидел змею, то тут же схватил подвернувшуюся толстую ветку, размахнулся... Ветка оказалась гнилой и при замахе сломалась. Не спуская глаз с извивающегося пестрого тела, я схватил другой валявшийся поблизости сук, ударил... И промахнулся. Ударил другой раз, а змея уже успела скрыться в кустах. До сих пор не могу забыть отвратительного смешанного чувства - трусливой скованности и... смутного сознания несправедливости своего поступка. За что? Она ведь и не думала нападать на меня, она, наоборот, уползала...

Тем не менее, встретив змею опять и не найдя поблизости палки - а вокруг была густая трава и гадюка вот-вот скрылась бы в ней,- я прицелился, спустил курок... Раздался выстрел, но я промахнулся. Тут же прицелившись из второго ствола, выстрелил снова. Зрелище окровавленной, превращенной в сплошное красное месиво головы гадюки было ужасным, а тело ее все еще продолжало беспомощно извиваться в траве...

Весь остаток дня я ходил в смятении. И вот ведь что удивительно: если я и раньше боялся гадюк, то теперь страх стал еще более сильным - к нему примешалось чувство вины. Я как будто бы ожидал теперь ответного удара, расплаты, и самое неприятное было то, что я понимал: расплата будет справедливой, я ее заслужил. Фактически я был теперь перед гадюками беззащитен.

Ах, с каким же трудом человек умнеет! Сколько уроков нужно ему преподать, прежде чем он наконец усвоит какое-то правило...

Походив под впечатлением отвратительного убийства, я, кажется, свое чувство забыл. Потому что, встретив через некоторое время гадюку, опять решил ее убить, но на этот раз не из ружья - оно было не заряжено, потому что я шел по дороге,- а ножом. Был у меня тяжелый складной нож, охотничий, я тотчас раскрыл его и, наклонившись над гадюкой, поспешно уползающей в кусты, ловко взмахнул своим острым оружием, намереваясь по-кавалерийски отсечь ей голову. Нож был очень острый, чем я особо гордился. Однако змея ползла быстро и извивалась, и я промахнулся. Придорожные кусты были уже от ее головы в полуметре, вот-вот она скрылась бы, и я поспешно взмахнул еще раз и еще... Я даже не знаю, как это произошло. Помню только, что гадюка уже скрылась в кустах, слышался удалявшийся шелест, а я в растерянности стоял и рассматривал носок своего левого сапога, который был насквозь рассечен моим же великолепно наточенным ножом, и чувствовал, что в сапоге большой палец ноги начинает ныть и теплеть от набегающей крови. Первой мыслью было: не попал ли яд змеи в рану...

Яд, разумеется, не попал - змея и не думала меня кусать.

То ли с этого момента, то ли просто-напросто по мере моего повзросления, но отношение к змеям у меня стало нормальным. То есть человеческим. И вот ведь что интересно: я понял, что странности во всех трех случаях с гадюками легко объясняются не какими-то особыми силами, якобы охраняющими змей, а тем, что во мне самом жило достаточно сильное сознание неправедности моих поступков. За что я трижды покушался на жизнь животных, не сделавших мне ничего дурного и в сущности не представлявших для меня никакой опасности? Трижды мною руководило одно из самых низменных чувств - страх. К тому же ничем не оправданный. И можно только радоваться, что в конце концов победило гораздо более благородное чувство. Пусть даже ценой жизни одной гадюки, порезанного сапога и раненого пальца моей ноги.

Любопытно здесь же вспомнить рассказ Леонида Андреева, который называется так: "Рассказ змеи о том, как у нее появились ядовитые зубы". Когда-то у змеи не было ядовитых зубов, но ее все равно не любили. И убивали. Тогда-то у нее и выросли ядовитые зубы.

А еще вспомним: на медицинской эмблеме изображен не кто-нибудь, а змея, обвивающая чашу...

Да, теперь наконец поняли: змея - животное очень полезное для человека. И не только потому, что во множестве истребляет всевозможных вредителей - мышей, крыс, многих вредных насекомых, в частности саранчу. Она полезна как раз тем, за что ее так боятся и ненавидят,- своим ядом. Еще в самой глубокой древности врачи знали, что в очень малых дозах змеиный яд не только не отравляет человека, а, наоборот, лечит. Сейчас в Советском Союзе змеи взяты под охрану, их даже разводят в специальных питомниках. Яд кобры, гюрзы, эфы, гадюки считается настолько необходимым, что его постоянно не хватает.

Кстати, существует и другое поверье, не только о ста грехах. Если змея сама приползает к человеку, то это приносит счастье. И поверье это распространено на Кавказе и в Средней Азии - как раз там, где водятся особенно ядовитые змеи...

https://rukoeb.love/tag/library